– Он у вас? – прозвучал вопрос в трубке.
– Да, – ответил хозяин. – Все в порядке.
– Его свобода – явление временное.
– Я вас понял.
Человек на том конце связи отключился.
Хозяин подумал и занес руку над столиком. А потом перевернул трубку экраном вниз и положил.
Стоящий за спиной Занкиева кавказец вынул из-за пазухи пистолет с прибором для бесшумной стрельбы, поднес к затылку управляющего «Потсдама» и нажал на спуск.
Мозги окропили стеклянную столешницу. Смахнув с рукава рубашки кровавый сгусток, хозяин особняка поднял свой бокал и до дна выпил.
– Аллах видит, Аллах вершит суд, – сказал он.
Встал и направился к домику.
– Найдите мне коридорного Колмацкого. И приведите следователя, который вывозил Занкиева в суд.
Сентябрьская ночь окончательно вошла в свои права и опустила на Подмосковье тяжелое темное одеяло.
* * *
Он ходил по помещению дежурной части тюрьмы, обхватив голову руками. Казалось, что сейчас рядом с дежурным по тюрьме находится не следователь Следственного комитета, а пять минут назад осужденный к пожизненному лишению свободы узник.
Метнувшись к столу дежурного, Антон с грохотом оперся на него и, словно не понимая смысла сказанного ему мгновение назад, снова спросил:
– Кто разрешил везти Занкиева в суд?!
Майор, принимая чужую вину за свою, виновато пробормотал:
– На постановлении стояла подпись следователя Следственного комитета Южного округа и его подпись. Приехал адвокат…
– Занкиев содержался за мной! Почему вы отдали задержанного без моего ведома?! – взревел Копаев, хлопая кулаком по печати на бланке. Он его уже осмотрел и все понял. И сейчас больше неистовствовал, чтобы спустить гнев, нежели для того, чтобы вернуть в тюрьму невозвратимое – Занкиева. – Это – не моя подпись! А это – не печать Следственного комитета! Ты документацию изучаешь, майор? У тебя есть образцы оттисков печатей учреждений?!
Дежурный стал понимать, что вина не такая уж и чужая. До пенсии оставался год с небольшим, до суда над ним, невнимательным, – не более трех месяцев. Не успевал.
– Товарищ следователь… Адвокат…
– Да я на конце министра тяжелой промышленности вертел всех адвокатов! – уже не контролируя себя, закричал Антон. – Ты понимаешь, что наделал?! Ты даешь себе отчет в том, что сделал?
Приколов смахнул со стола папку и вышел из тюрьмы. Тюрьма стала для него тесной. Уже на улице, с яростью втыкая палец в кнопки мобильного телефона, он зашел за угол здания, где не могло оказаться свидетелей, и дал волю накопившимся чувствам. Если кто-то из тех, кто хорошо знал Антона, увидел бы его сейчас в таком состоянии, он наверняка решил бы, что его укусила змея.
Произошло соединение, и Антон услышал голос Быкова.
– Алексей Алексеевич, докладываю. Какие-то мерзавцы подделали бланк вывода Занкиева на процесс по делу о его ходатайстве об изменении меры пресечения и увезли в Замоскворецкий суд.
– Я не ослышался?
– Ну, если вы поняли из моих слов, – окончательно вышел из себя Приколов, – что воскрес Мао Цзэдун, то вы ослышались.
– Да не горячись ты! – не понимая, что произошло, вспылил начальник УСБ Екатеринбурга. – Как вывели на процесс? Материал ведь у тебя?! – постепенно догадываясь о масштабах наглости, он повысил голос. – Как вывели?! Кто вывел человека, находящегося за Следственным комитетом? А начальник Комитета в курсе?!
– О, вы поняли, – без вызова сострил Антон. – Тогда я перехожу к основной части. Судья Замоскворецкого суда, рассмотрев предоставленные материалы и выслушав следователя и защитника, пришел к выводу, что Занкиева задержали незаконно.
– Освободил? – поинтересовался Быков.
– Еще как освободил.
– Ну, так радуйся. Можешь заполнять первые строчку интересных тебе фамилий. Разве не за этим ты командирован? А ты еще удивлялся, почему нештатный следователь должен заниматься этим делом. Да московского следака уже давно бы к рукам прибрали, парень!
– Занкиев исчез, следователя после процесса тоже никто не может найти, – сообщил Копаев.
– Как его фамилия? Того следователя?
– Мошков. Следователь, мать его, Мошков.
– Повиси немного, – попросил полковник, и Антон услышал, как клацает клавиатура компьютера. Через минуту раздалось: – Спешу тебя обрадовать. Среди следователей Следственного комитета Москвы нет человека с такой фамилией.
– Тогда, может, и под судью кто-нибудь прихерился?
– Вполне возможно. Работай дальше. Теперь связь каждые два часа. Доложи руководителю Комитета немедленно.
Копаев выполнил просьбу наоборот. Он спрятал телефон в карман и вошел в здание тюрьмы. Свернул в дежурную часть, чем окончательно разочаровал дежурного, и опять качнул его стол.
– Кто ночью дежурил?
– Власов.
– Где живет Власов?
– В Пыжевском переулке.
* * *
– Узнаешь?
– Нет.
– Тогда выйди на улицу, – сказал Антон и, не оборачиваясь, стал спускаться по лестнице.
Подполковник Власов подумал, с чем может быть связан приезд такого молодого следователя, накинул поверх спортивной куртки куртку кожаную – на улице моросил зарядивший со вчерашнего вечера дождь – и спустился со своего второго этажа для разговора.
– Документы ваши можно посмотреть? – спросил он, понимая, что подполковнику разговаривать просто так не к лицу.
– А автобиографию на капоте машины не набросать? – вполне серьезно предложил Копаев. – Нам нужно еще с одним человеком поговорить.
– В смысле? – сменившийся дежурный по тюрьме Власов, настороженно разглядывая «Форд» с двумя крепкими парнями в салоне, выдохнул в сторону следователя пары еще не переварившихся пельменей.
– В том же смысле. В сто восьмидесятой «хате» четвертый месяц гниет Виктор Николаевич Полозков. Он за Следственным комитетом за бандитизм. Надо бы, командир, случку организовать. На прежних условиях.
– Как вас понимать? – мертвыми глазами глядя на Копаева, пробасил подполковник.
– Я вас еще раз спрашиваю, – глядя на хорошо знакомого ему дежурного по тюрьме, проворочал языком Копаев, – вы меня помните или нет?
– Впервые вижу, – ничуть не сомневаясь, ответил подполковник. Характерная черта многих дежурных, ставящих личную жизнь превыше служебной, – невозможность сопоставления служебной деятельности с бытовой рутиной. Увидь подполковник Антона через решетку дежурной части, его озарило бы быстрее, чем Копаев вспомнил бы фамилию самого дежурного. – Что вы хотите?
– Мило, – похлопал глазами Антон. – Тогда я объясню. Вчера мне нужно было поговорить с Занкиевым, и мой человек с ним поговорил. Сегодня мне нужен Полоз, но встреча с ним невозможна, потому что Антон Филимонович забыл, что это именно он может ее организовать. Антон Филимонович, если вы недовольны суммой, так вы говорите об этом. Говорите! Только не делайте вид, что я ошибся адресом. Я удвою ее. Мне важен этот разговор. У Полоза начинаются напряги с Комитетом, и целому ряду людей это ненужно. У вас когда отпуск?
