– Он в «Потсдаме», – не отрывая дрожащих ресниц от локтя, прошептал раненый.
Не поверив дрожи, Антон выпрямил жилу и снова переломил. Теперь до вены больного оставалось не более сантиметра.
– Он в «Потсдаме»… – едва слышным шепотом, не замечая ручьев пота, заскользивших по вискам, повторил больной.
Выдернув из вены бандита иглу, Копаев, рисуя ею на полу кровью замысловатые сюжеты, намотал на бутылку капельницу и выбросил в урну.
– Если бог есть, – глухо сказал он, убирая стул от двери, в которую кто-то ломился с требовательными криками – наверное, врач, – то он выбрал для сна не лучшее время. Но Тоцкий все равно будет у него. Если нет, тогда какая разница, какая в тебе кровь? Ты жил, как свинья. Свиньей и подохнешь. Но сначала я покажу тебе, что такое ад. Я тебе обещаю это. Я, оперуполномоченный Управления собственной безопасности ГУВД Екатеринбурга Антон Копаев.
И, чтобы тот слышал, повернулся к пробившим оборону врачам:
– Я вас очень прошу. Я вас заклинаю. Спасите этому человеку жизнь.
Магомед-Хаджи заканчивал последние дела. Осталось последнее – продажа гостиницы приехавшему из Итум-Кале уважаемому человеку. Сто сорок миллионов долларов из государственного бюджета, украденных из средств на восстановления республики-призрака, должны были оказаться на счету Магомеда-Хаджи через два часа. Следовало подписать документы и сверить свой договор с экземпляром договора компаньона. На Аллаха надейся, а верблюда привязывай.
Находиться в этом месте, хотя ни разу этот отель своим присутствием Магомедов не освящал, ему было крайне неудобно. В номере, в коридоре, на входе и даже с тыльной стороны здания располагались двенадцать его телохранителей. Но когда и кого они спасали, когда речь шла о задержании?
Охрану Магомед-Хаджи набирал не по объявлению и не по послужному списку в чеченских кампаниях федеральных войск. Если для Бараева количество убитых солдат и офицеров РА и МВД играло какую-то роль, порою даже первостепенную, то для Магомедова, воспитанного советской системой и вскормленного на Западе, главным в подборе лиц, осуществляющих его личную охрану, всегда было профессиональное мастерство. Среди двенадцати, что были рядом, чеченец был только один. Но и тот был возвращен из Колумбии, где охранял одного из дельцов от наркобизнеса после задержания того местной полицией.
Остальные являли собой симбиоз лиц различных национальностей, не имевших для хозяина никакой роли. Каждый из них мог как с легкостью ресторанного вышибалы осуществлять фейсконтроль, так и с невозмутимостью работника ФСО ронять хозяина на пол в тот момент, когда в голове стоящего неподалеку убийцы лишь созрело желание сунуть руку за пазуху.
Один из таких и обнаружил неприметную для обычного глаза суету рядом со входом. Хотя суеты, как таковой, не было. Просто в фойе «Потсдама» вошли двое, один из которых тут же направился к администратору, а второй с облегчением поставил на мраморный пол две тяжелые сумки. Дошли…
И телохранитель тут же почувствовал неприятный сигнал, на звонок еще не похожий, но саднить душу уже начавший. Откуда дошли? До ближайшего вокзала… Но «Потсдам» – это не та гостиница, в которую спешат командировочные. И с тяжестями сюда не являются. Волочь самим сумки с грузом через весь город для того, чтобы приехать в гостиницу, где стоимость номера в пять раз выше среднегородской? Или их таксист «причесал», заработав на лохах лишнюю тысячу?
Посмотрев себе под ноги, словно мучаясь от безделья, телохранитель подошел к администраторской стойке так, словно идти не хотел, но лучше уж сюда, чем снова на улицу.
– Могу вам помочь? – участливо справился дежурный администратор.
– Сейчас, вся команда соберется, – ответил прибывший. – С тренерами говорите.
– Шахматный турнир? – спросил, прикинув на глаз рост и вес «сборников», администратор.
– Футбольный, – буркнул тот и отвернулся, давая понять, что разговор закончен.
Отойдя в сторону, телохранитель приметил еще двоих. И через стеклянную стену входа ему хорошо было видно, как двое с сумкой, затянувшись в последний раз, выбросили сигареты в урны.
Более телохранителю ничего примечать было не нужно. Развернувшись к лестнице, он стал пальцами чесать лоб – так, во всяком случае, виделось со стороны, и, улучив момент, быстро произнес в микрофон, приклеенный к запястью:
– У нас гости. Пока четверо.
Эта информация дошла до всех, включая и того, что сидел у входа, утонув в кресле, полностью закрытый газетой. Краешек «Файнэншел-таймс», словно надорванный неумелой рукой, чуть свисал в сторону и открывал читателю полный доступ к зале, оставляя его самого невидимым. Второй видел четверку странных типов в спортивных костюмах, их сумки, объем которых явно не соответствовал равному количеству уложенной в них формы, и встряхнул чтиво. Первый понял и направился к лестнице.
Третий, у входа, сел в кресло и движением локтя бесшумно раскрыл кобуру. Она, запружиненная, наполовину вытолкнула из себя пятнадцатизарядную «беретту».
Все трое внизу плохо представляли, с кем предстоит иметь дело, заварись сейчас каша. Хозяин сказал – его жизнь интересует многих, и те готовы так же многим рискнуть, чтобы ее забрать. По большому счету, охране безразлично, кто готовит финал жизни клиента. Это не их компетенция. Единственное, что они постеснялись бы делать, это стрелять в полицию. Но о полиции в речи хозяина никогда не слышалось ни слова. Он удачливый коммерсант, и это очевидно, иначе вряд ли те, кто его охранял, приступили бы к работе. Криминал в его деятельности – да, есть такое дело. Но кто из удачливых коммерсантов не связан с криминалом? В России нет удачливых бизнесменов, с теневой стороной в своей деятельности не связанных. Главное, чтобы другой криминал не посягнул на криминал хозяина.
Но каша заваривалась, и к дегустации ее все были готовы. Жаль только, что не успел как следует приготовиться тот, что стоял под окнами номера, где готовился к контракту Магомед-Хаджи.
К первому подошли двое пьяных и попросили прикурить. Когда тот отмахнулся, ему сообщили, что в Москве вот так, необоснованно, посылать не принято. В Москве принято обосновывать.
Он был профессионалом, и на конфликт не пошел. Сообщать в рукав тоже не торопился, потому что сообщать – это поднимать самого себя на смех перед коллегами. Просто отошел на три метра левее, сказав, что не курит.
Нет – сказали ему. Теперь вопрос уже не в сигаретах. Дело в необоснованности. К нему подошли и с уважением попросили закурить, потому что оказались в нужде в самый неподходящий момент. И отмахиваться от них вот так, рукой, это не по понятиям.
Алкаши числились, по всей видимости, в начинающих, потому что и куртки на них были в порядке, и обувь хороша, и шапочки не в перьях. Просто ребята перебрали и теперь куражатся…
Тот, у лифта, досады не почувствовал и выводов не делал. Дверь сыграла колокольчиком, он оглянулся через плечо, как делал это сегодня уже почти два десятка раз, и тут же получил по затылку. Чем получил – он понял сразу. В природе не существует ни одного телохранителя, не получившего за свою карьеру хотя бы единожды пистолетной рукояткой по голове. К чести охранника сказать, он бы справился с этой проблемой, ибо не существует в природе телохранителей, чей затылок та рукоятка бы пробила. Но далее события развивались уже совсем неправильно. Его оторвали от пола и превратили в приспособление, коим десять веков назад восставшие крестьяне выбивали ворота замка феодала. И этим орудием они воспользовались соответственно. Не прошло и пяти секунд, как телохранитель понял – его хотят ввести в контакт со стеновыми панелями, расположенными в трех шагах от лифта. Вводят… Ввели…
