Телевизионщики скрылись в каюте Грифитса, чтобы подсчитать нанесенный им урон. Любопытные понемногу рассосались. Когда в коридоре остались лишь Катя и Зиганиди, Сабурова постучалась и вошла в каюту к Саблину.
– Это мы, – предупредила она.
Виталий, обмотавшись полотенцем, выкручивал мокрую одежду.
– Моя телепортация прошла без сбоев и, как понимаю, вовремя, – весело сказал он.
– Я уже думала, что мы спалились по полной программе, – призналась Катя. – Еще немного – и самим пришлось бы прыгать за борт. Поднялся по якорной цепи?
– Это было не самое сложное. Куда трудней оказалось протиснуться в иллюминатор, – Виталий хмыкнул. – Голова пролезла, а вот плечи никак не хотели, застрял, как Винни Пух из мультфильма. – Он потер содранное плечо. – Чуть всю кожу на нем не оставил. – Спасибо, что подыграли. А ты, Николай, не мог раньше меня предупредить?
– Он просто как с цепи сорвался, бросился сломя голову, – повинился Зиганиди. – А бегает он быстро.
– Ладно, проехали, – махнул рукой Виталий, развешивая на душевой кабинке мокрую одежду.
– Не зря хоть старались? – спросила Сабурова.
– Вскрытие покажет, – невесело сообщил Саблин и разложил на расстеленной на столе газете флешки, накопитель, кассеты. – Если морская вода их не повредила, подсохнут, сможем посмотреть, что нам досталось.
– Надеюсь, – вздохнула Катя. – Я однажды флешку из кармана джинсов достать забыла, в стиральную машину бросила. Почти час крутились при температуре пятьдесят градусов. Флешке хоть бы что, только индикаторная лампочка работать перестала.
Виталий сосредоточенно протирал лазерные диски.
– Если б знал, каким путем уходить придется, прихватил бы водонепроницаемый пакет. Кажется, пара кассет из карманов в море выпала.
Устроились на кровати, ноутбук поставили на чемодан. Диски просматривали в режиме промотки. Лишь иногда смотрели на нормальной скорости, чтобы понять, о чем идет речь.
Просмотр особой ясности не внес, кроме факта, о котором Саблин уже почти наверняка и так знал. Грифитс снимал и в Тартусе. Интересовала его военно-морская база. Нашлись съемки и подрывов судов на морских минах.
– Кажется, он заранее знал, где следует снимать, – предположила Катя.
– Не исключено, – согласился Виталий. – Но тут еще есть мутные моменты. – Он вернул запись назад.
На диске были запечатлены будни из жизни отряда полевого командира Ахмада Аль-Салиха. Свое имя тот сам назвал в кадре. Интервью давал по-английски. Съемки явно имели «рекламный» характер, ориентированы на западного зрителя. Мол, повстанцы «белые и пушистые», если что-то с их стороны и происходит не так, то к подобному их вынуждает кровавый режим Асада. Но эти «рекламные» съемки перемежались и другими, сделанными, как тут же определила Катя, скрытой камерой.
– Вот двор, в котором удерживают заложников, – сказала она, когда в кадре возникли изможденные пленники, сидящие на голой земле. Торговля людьми – основной бизнес полевых командиров. Хватают всех подряд: западных инженеров, представителей фирм, турецких торговцев, всех, чьи родственники могут заплатить выкуп.
Большинство из показанных людей были европейцами, но попадались и арабы. Некоторые в военной форме, некоторые, судя по виду, мелкие чиновники из администрации Асада, которым не удалось вовремя унести ноги из Латакии. Все эти съемки скрытой камерой явно не предназначались для выпуска в эфир – плохое качество, звук такой, что слов не разобрать.
– А вот и совсем странный сюжет, – запустил фрагмент Виталий.
На экране пошло изображение. Оператор снял скрытой камерой сцену казни двух захваченных в плен офицеров правительственных войск. К тому же предварительно им отрезали уши и бросили голодным собакам.
– Это чтобы они в рай не попали, – пояснил Боцман. – Правоверный мусульманин должен предстать перед Аллахом в том виде, в каком тот его создал. Если чего-то не хватает, каким бы героем ты ни был, путь к гуриям тебе закрыт.
– Жестко, – согласилась Сабурова.
– Не то слово. Хорошо, что мы христиане. У нас в рай хоть чучелом, хоть тушкой въезжай, – вставил Николай и тут же задумался. – Погодите, а как же тогда быть с обрезанием? Выходит, и обрезанного в рай пускать нельзя, раз посягнул на человеческую плоть и кое-что себе не то испортил, не то исправил?
– Теологические диспуты оставим на потом. К тому же я не мулла, чтобы толковать Коран. Сказал то, что слышал. Какие будут предложения?
Катя взяла накопитель, оторвала край газеты, скрутила его в трубочку и засунула в разъем, затем осмотрела и даже приложила к губам.
– Высох. Можно рискнуть и запустить его, – предложила она.
– А если коротнет? – засомневался осторожный Зиганиди.
– Тогда специалистам Нагибина придется вытаскивать изображение. Вставляй, будем смотреть, – махнул рукой Боцман.
Подключенный к компьютеру накопитель исправно замигал индикаторной лампочкой и «прочитался». На экране показались картинки – стоп-кадры, по которым можно было понять, о чем идет речь в сюжетах. Многие повторялись, снятое боевые пловцы уже отсмотрели на дисках.
– А вот этого мы еще не видели. Вновь подводные съемки. – Саблин указал рукой на экран. – Что там еще знаток жизни акул наснимал?
Иконка развернулась. На экране появились кадры подводных съемок. Проплывали стайки рыб, извивались освещенные солнцем водоросли. Объектив резко ушел в сторону, поймав любопытный момент. С поверхности в воду, окруженный роем воздушных пузырьков, вошел резко спикировавший баклан. Он, расставив крылья, сработал ими как подводными рулями высоты, изловчился и схватил мощным клювом рыбу, затем он ушел к поверхности, исчез из виду, проломив зеркальную, переливающуюся на солнце поверхность.
– Опять по-художественному снимает. И надо признать, снимает хорошо, – оценила увиденное Катя. – Для оператора-документалиста главное – хорошая реакция. Упустил мгновение, и оно ушло.
– Ты бы ему без колебаний вручила диплом областного конкурса, – усмехнулся Боцман. – Он его заслу…
И тут каплей осекся. Камера красиво продвигалась над извивающимися, стелющимися у самого дна водорослями, а впереди просматривался еще слегка размытый нечетко наведенной резкостью черный провал тоннеля, вырубленного в прибрежной скале. И путь в него преграждала стальная решетка. Кадр стал резче, на прутьях сварной решетки четко проступало рифление – стало понятно, что она сварена из толстой арматуры. Оператор сработал виртуозно. Он не останавливался под водой. Камера прошла между прутьями, вплыв в тоннель. Изображение погасло. На экране вновь были иконки со стоп-кадрами.
– Как это он так учудил? Сквозь прутья просочился? – спросил Зиганиди.
Катя с видом знатока покачала головой:
– На ходу выставил вперед руку с камерой и просунул ее между прутьев. Вот и вся наука. Заметьте, при этом кадр даже не дрогнул, а скорость осталась прежней. Профессионал высокого класса.
