Да, поспешил, и, войдя, встретил тёплый взгляд лучистых бархатных глаз.
«Есть кое-что интересненькое!» – сказали мне глаза Эвелин.
Я поспешил подойти, и она протянула мне небольшую чашку.
– Каков запах? – негромко спросила она.
Я наклонил над чашкой лицо.
– Сильно и отчётливо пахнет жареным мясом!
– Замечательно! – улыбнулась мне Эвелин. – А это всего лишь взбитые яйца, запечённые с рубленым зелёным луком. Для Иннокентия мы назовём это блюдо «паштет из оленины с жарлёзом».
– Что такое жарлёз? – заинтригованно спросил я.
– Просто так словцо выдумали. А Иннокентий пусть считает, что это что-то французское жареное.
Взглянув в сторону дальней стены, я увидел томно возлежащего на роскошном диване «повара французского короля». Перед ним находился диванный лаковый стол, заваленный толстыми, в цветных переплетах томами. Все французские книги, какие удалось найти в нашей библиотеке. Медленным, изящным жестом раскрывая очередную, Поль-Луи восторженно восклицал: «О, шарман!
[9]
»
– Я скажу Иннокентию, что в Париже одна порция такого блюда стоит полфунта. Он будет глотать с закрытыми от восторга глазами!
Таким образом, на обед были поданы: «суп из перепелиных дрюзцов», котлеты «ламантюр под грибами», картофельное пюре с «тортольёном из корюбасца», пирог с капустой «мечта кардинала» и, конечно, «паштет из оленины с жарлёзом».
Наевшись так, что было трудно дышать, я после обеда, прихватив с собой стул, занял место там же, где и вся взволнованная тревожно-радостным ожиданьем команда: напротив последней двери лабиринта, в восьмиугольной башне. Мэтр Штокс показывал интереснейший опыт. Между двумя вбитыми в дощечку гвоздями он опускал монету. Монета проходила легко. Потом Штокс нагревал её над пламенем горящей свечи. И, к изумлению детворы, нагретая монета между гвоздями уже не проходила.
– Любой штук, который есть сильно нагрет – есть расширяться! – плавным жестом указывая на застрявшую между гвоздями монету, подытожил он очередной урок.
Вместе с детворой я во все глаза смотрел на монету, которая, без прикосновения к ней, вдруг проскользнула сквозь препятствие и со звоном упала.
– Потому што теперь этот штук есть остыть! – объявил очень довольный фон Штокс.
Кто-то из детишек, вскочив, бросился было эту монету поднимать…
Но не поднял. Дрогнула дверь, и в открывающемся проёме появилась раскрасневшаяся, с сияющими глазами Омелия. На шее у неё на длинном шнурке висел и поблёскивал золотом складной нож.
Подхваченный общим восторгом, я бросился к ней и стал громко выкрикивать похвалы и приветствия.
Необычный урок
Наверное, Чарли совсем не спал в эту ночь. Утром он первым встал и бросился всех будить. И вот после завтрака огромный цейхгауз снова заполнила атмосфера с намёком на грозную торжественность. Снова все, в зелёных плащах, окружили вход в подземелье. Темноту, потрескивая, отгоняли смолистые факелы.
– Сегодня мы собрались, чтобы поприветствовать отважность того, кто осмелился пройти тяжёлый запутанный лабиринт! – громко проговорил Готлиб.
Чарли, откровенно дрожа, шагнул к люку. Дэйла с нами не было, он рано утром, взяв, между прочим, с собой Гобо и Баллина, уехал к Хью Гудсону. Поэтому напутствовать Чарли подошёл Пит. Обнял. Прошептал, как уже было заведено:
– Иди только по красным стрелкам! И помни: его пройти можно!
– Если испугаешься, – завершил Готлиб прощание обязательной фразой, – стучи в крышку люка, мы тебя выпустим. Но тогда ты своё право на попытку теряешь.
Подняли тяжёлую круглую крышку. Чарли, судорожно цепляясь за края лука, полез вниз. И, едва только он взялся за перекладины лестницы, люк заложили окованной крышкой и с демонстративным грохотом положили на неё камень.
Несколько минут стояли в полном молчании. Я не без напряжённости представлял, как мальчишка в полной темноте ползёт по узкой отвесной лестнице.
– Напрасно он так распереживался, – шумно вздохнув, сказал Пит. – Чтобы разгадать первую загадку, нужна собранность.
– Первая загадка – не самая сложная, – заметил Готлиб. – Если не справится с этой – что будет дальше?
– Итак, детти, – произнёс громко фон Штокс, – пора идти на санятий в башен, к дфери, откута фыйдет наш Чарльз…
И этот миг раздались приглушённые, слабые, частые удары в крышку люка.
– Ой! – испуганно воскликнула Ксанфия.
Мы с Готлибом быстро шагнули и сняли тяжёлый камень. В ту же секунду Чарли, макушкой поднимая тяжёлый окованный диск, стал торопливо вылезать наверх. Мы подхватили и убрали крышку.
– Вы сговорились! – отчаянно, чуть не плача, закричал Чарли. – Вы мне специально подстроили!
– Что это мы такое подстроили? – строго спросил его Готлиб.
– В лабиринт вход закрыли! – он торопливо ступил на земляной пол цейхгауза. – Я все стены ощупал, нет входа! А под концом лестницы – пропасть!
Мы с Готлибом переглянулись.
– Правила – одни для всех, – пожав плечами, проговорил он.
Тогда мы снова положили на люк крышку и придавили её камнем.
– Довольно болтать о том, что находится внизу, – недовольно заявил Пит. – Другим будет не интересно!
– Но мне вход закрыли!!.
– Нет! – резко оборвал его Пит. – Ты его просто не нашёл.
– Да, – поддержала его Омелия. – Я тоже не сразу нашла. Но он есть!
Чарли шмыгнул носом. Сказал:
– Тогда… Я полезу ещё раз. Уберите мне камень!
– Это будет нечестно, – решительно сказал ему Готлиб. – Правила – одни для всех. Ты свою попытку истратил.
– Я пойду ещё раз!! – с отчаянием завопил Чарли.
– Это путет… нешестно! – сказал укоризненно мэтр Штокс. – Тля тепя уше хороший урок – как мошет подфести тороплифость и самонатеянность…
– Жалко Чарличку, – с искренней грустью произнесла стоящая рядом со Штоксом Ксанфия. – Теперь его будут считать слабым.
– А ты!! – бросил с неожиданной злостью Чарли. – Калека!! У тебя ноги нет, и когда ты вырастешь, тебя замуж никто не возьмёт! – И, отшатнувшись к угрожающе шагнувшему к нему Питу, крикнул: – Бить нельзя! Мастер Том слово дал – бить не будут!
Ксанфия, заплакав, развернулась и медленно заковыляла к двери цейхгауза. Омелия и ещё кто-то поспешно догнали её, пошли рядом.
– Бить не будут, – с перенятой у Чарли злой интонацией ответил ему Пит, – это верно. И Дэйл не будет тебя бить, когда вернётся. Он тебя просто утопит, как гада. Сам знаешь – река здесь близко.
