– Ну прям цирк, да и только. – Богольт сплюнул,
угрюмым взглядом проводил Эйка, шагом выезжавшего из-за барьера камней. –
Уссаться можно…
– Заткнись, Богольт! – крикнул Лютик, потирая
руки. – Смотри, Эйк намерен атаковать! Черт побери, вот будет баллада,
всем балладам баллада!
– Уррра! Хвала Эйку! – крикнул кто-то из группы
лучников Недамира.
– А я, – угрюмо бросил Козоед, – я б его все
ж для верности начинил серой.
Эйк, уже в поле, отсалютовал дракону поднятой пикой, опустил
забрало и пришпорил коня.
– Ну-ну, – сказал краснолюд. – Глуп-то он,
может, и глуп, но в атаках сечет. Гляньте только!
Эйк, наклонившись и укрепившись в седле, на полном скаку
опустил пику. Дракон, против ожидания Геральта, не отскочил, не пошел
полукругом, а, прижавшись к земле, кинулся прямо на атакующего рыцаря.
– Бей его! Бей, Эйк! – рявкнул Ярпен.
Эйк, хоть и мчался галопом, не ударил вслепую, куда попало.
В последний момент он ловко изменил направление, перекинул пику над головой
лошади. Проносясь мимо дракона, ударил изо всей силы, привстав на стременах.
Все крикнули в один голос. Геральт к хору не присоединился.
Дракон ушел от удара мягким, ловким, полным грации поворотом
и, свернувшись, словно живая золотая лента, молниеносно, но тоже мягко, истинно
по-кошачьи, достал лапой живот коня. Конь споткнулся, высоко подкинул круп,
рыцарь качнулся в седле, но пики не выпустил. В тот момент, когда лошадь почти
зарылась ноздрями в землю, дракон резким движением лапы смел Эйка с седла. Все
увидели взлетевшие в воздух, кружащие пластины лат, услышали грохот и звон, с
которым рыцарь свалился на землю.
Дракон, присев, придавил коня лапой, опустил зубастую пасть.
Конь душераздирающе взвизгнул, рванулся и утих.
В наступившей тишине прозвучал глубокий голос
Виллентретенмерта:
– Мужественного Эйка из Денесле можно убрать с поля, он
не способен к дальнейшему бою. Следующий.
– Ну курва, – бросил Ярпен Зигрин в наступившей
тишине.
Глава 8
– Обе ноги, – сказала Иеннифэр, вытирая руки
льняной тряпкой. – И кажется, что-то с позвоночником. Латы на спине вмяты,
словно он получил железной палицей. А ноги – ну это из-за собственной пики. Не
скоро он снова сядет в седло, если сядет вообще.
– Профессиональный риск, – буркнул Геральт.
– Это все, что ты можешь сказать? – поморщилась
чародейка.
– А что бы ты хотела услышать?
– Дракон невероятно скор, Геральт. Слишком скор, чтобы
с ним мог тягаться человек.
– Понял. Нет, Йен. Я – пас.
– Принципы? – ядовито усмехнулась чародейка. –
Или самый обычнейший страх? Это единственная человеческая эмоция, которую в
тебе не уничтожили?
– И то и другое, – равнодушно согласился
ведьмак. – Какая разница?
– Вот именно. – Иеннифэр подошла поближе. –
Никакой. Принципы можно нарушить, страх – преодолеть. Убей дракона. Ради меня.
– Ради тебя?
– Ради меня. Мне нужен этот дракон, Геральт. Весь. Я
хочу получить его только для себя одной.
– Используй чары и убей.
– Нет. Убей его ты. А я чарами сдержу рубайл и
остальных, чтобы не мешали.
– Будут трупы, Иеннифэр.
– С каких пор тебе это мешает? Займись драконом, я беру
на себя людей.
– Йеннифэр, – холодно сказал Геральт, – не
понимаю. Зачем тебе дракон? Неужто тебя до такой степени ослепил золотой блеск
его чешуи? Ты же не бедствуешь, у тебя неисчерпаемый источник прокорма, ты
знаменита. В чем же дело? Только не говори мне о призвании, прошу тебя.
Йеннифэр молчала, наконец, скривив губы, с размаху пнула
лежащий в траве камень.
– Существует человек, который может мне помочь.
Кажется, это… ты знаешь, о чем я… Кажется… это не необратимо. Есть шанс. Я еще
могу иметь… Понимаешь?
– Понимаю.
– Это очень сложная операция, очень дорогая. Но взамен
за золотого дракона… Геральт?
Ведьмак молчал.
– Когда мы висели на мосту, – проговорила
чародейка, – ты просил меня кое о чем. Я исполню твою просьбу. Несмотря ни
на что.
Ведьмак грустно улыбнулся, указательным пальцем коснулся
обсидиановой звезды на шее Йеннифэр.
– Слишком поздно, Йен. Мы уже не висим. Я раздумал.
Несмотря ни на что.
Он ожидал самого худшего, клубов огня, молнии, удара в лицо,
оскорблений, проклятий. И удивился, видя только сдерживаемую дрожь губ.
Йеннифэр медленно отвернулась. Геральт пожалел о сказанном. Ему было стыдно за
прорвавшиеся эмоции. Предел возможного, который он переступил, лопнул, словно
струна лютни. Он взглянул на Лютика, успел заметить, как трубадур быстро
отвернулся, избегая его взгляда.
– Ну так, с проблемами рыцарской чести
покончено! – воскликнул уже нацепивший латы Богольт, встав перед
Недамиром, все еще сидевшим на камне. – Рыцарская честь все еще валяется
там и стонет. – Выражение скуки не покидало лица короля. – Глупо
было, милсдарь Гилленстерн, выпускать Эйка в качестве вашего рыцаря и вассала.
Я не собираюсь указывать пальцем, но знаю, кому Эйк обязан сломанными ногами.
Выходит, мы быстренько, одним махом, отделались от двух проблем. От одного
психа, собиравшегося по-идиотски оживлять легенды о смелом рыцаре, в поединке
побеждающем дракона, и одного пройдохи, который думал на этом подзаработать. Вы
знаете, о ком я говорю, Гилленстерн? Ну и лады. А теперь наш черед. Теперь
дракон наш. Теперь мы, рубайлы, прикончим его. Но уже для себя.
– А уговор, Богольт? – процедил канцлер. –
Как с уговором?
– В заднице у меня ваш уговор, многоуважаемый
Гилленстерн.
– Это кощунство! Это измывательство над королем! –
топнул ногой канцлер. – Королем Недамиром…
– Ну что король? Что король-то? – крикнул Богольт,
опираясь на огромный двуручный меч. – Может, король желает самолично пойти
на дракона? А может, вы, его верный слуга, упихаете в латы свое брюхо и выйдете
в поле? Почему бы нет, извольте, мы подождем, ваша милость. У вас был шанс,
Гилленстерн. Если бы Эйк прикончил дракона, вы получили бы его целиком, нам не
досталось бы ничего, ни единой золотой чешуйки с его хребта. А теперь поздно.
Протрите глаза. Некому биться в цветах Каингорна. Второй такой дурень, как Эйк,
не сыщется!
