– Интересно, – сказал краснолюд. – Впрочем,
за проценты, которые мне идут, я должен выполнять желания клиентов, какими бы
они ни были. Слушай. Ты, задыхаясь, явился сюда три дня назад, отдал мне в
депозит тысячу крон наличными и потребовал аваль на векселе в две тысячи
пятьсот двадцать. На предъявителя. Я дал.
– Без гарантии?
– Без. Я люблю тебя, Даинти.
– Продолжай, Вимме.
– На другой день с утра ты влетел сюда с грохотом и
топотом, потребовав, чтобы я открыл аккредитив на банк в Вызиме. На приличную
сумму в три тысячи пятьсот крон. Получателем должен был стать, насколько я
помню, некий Терх Луконян, он же Трюфель. Ну так я открыл такой аккредитив.
– Без гарантии, – проговорил низушек с надеждой в
голосе.
– Моя любовь к тебе, Бибервельт, – вздохнул
банкир, – кончается на сумме в три тысячи крон. На сей раз я взял у тебя
письменное обязательство, гласящее, что в случае невыплаты мельница моя.
– Какая мельница?
– Мельница твоего тестя Арно Хардботтома в Почечуевом
Логе.
– Я домой не вернусь, – угрюмо, но решительно
известил Даинти. – Проберусь на какой-нибудь корабль и стану пиратом.
Вимме Вивальди почесал за ухом и подозрительно взглянул на
него.
– Э-э-э. Свое обязательство ты давно получил обратно и
изорвал на мелкие кусочки. Ты платежеспособен. Ничего удивительного, при таких
доходах…
– Доходах?
– Ах да, совсем забыл, – проворчал
краснолюд. – Мне же не следует ничему удивляться. Ты здорово провернул
операцию с кошенилью. Потому что, видишь ли, в Повиссе произошел переворот…
– Уже знаю, – прервал низушек. – Индиго
подешевело, а кошениль подорожала. А я заработал. Это правда, Вимме?
– Чистейшая. В моем депозите твоих тысяча триста сорок
шесть крон и восемьдесят копперов. Чистых, уже за вычетом налога и выплаты моих
процентов.
– Ты уплатил за меня налог?
– А как же иначе? – удивился Вивальди. – Ведь
час назад ты был тут и велел заплатить. Клерк уже отнес всю сумму в ратушу.
Что-то около полутора тысяч, потому что продажа лошадей была, естественно, тоже
учтена.
Дверь с грохотом отворилась, и в контору влетело нечто в
очень грязной шапке.
– Две кроны тридцать! – пискнуло оно. – Купец
Хасельквист!
– Не продавать! – крикнул Даинти. – Будем
ждать лучшей цены! А ну оба на биржу!
Гномы схватили кинутые краснолюдом медяки и исчезли.
– М-да. Так на чем я остановился? – задумался
Вивальди, поигрывая огромным, странной формы кристаллом аметиста, выполняющим
роль прижима для бумаги. – Ага, на кошенили, купленной на вексель. А
кредитное письмо, о котором я упоминал, было тебе необходимо для покупки
большой партии коры мимозы. Ты купил ее много, но довольно дешево, по тридцать
пять копперов за фунт у зангвебарского фактора, того самого Трюфеля или Сморчка
– не запомнил. Галера вошла в порт вчера. И тут началось.
– Представляю себе, – простонал Даинти.
– Зачем и кому понадобилась кора мимозы? – не
выдержал Лютик.
– Ни за чем, – угрюмо проворчал низушек. – К
сожалению.
– Кора мимозы, – пояснил краснолюд, –
дубильное вещество, применяемое при выделке кож.
– Неужто нашелся глупец, польстившийся на заморскую
кору мимозы, – вставил Даинти, – если в Темерии можно за бесценок купить
дубовую?
– Тут-то как раз и зарыт вампир, – проговорил
Вивальди. – Потому как темерские друиды объявили, что ежели немедленно не
прекратится уничтожение дубов, то они нашлют на страну саранчу и крыс. Друидов
поддержали дриады, а у тамошнего короля слабость к дриадам. Короче: со
вчерашнего дня объявлено полное эмбарго на темерскую дубовину, поэтому мимоза
пошла вверх. У тебя была прекрасная информация, Даинти.
Из канцелярии долетел топот, и в контору ворвалось нечто
задыхающееся в зеленой шапке.
– Благородный купец Сулимир… – выдохнул
гном, – велел повторить, что купец Бибервельт, низушек, есть вепрь дикий и
щетинистый, спекулянт и мошенник, и он, Сулимир, желает, дабы Бибервельт
запаршивел. Две кроны сорок пять, и это его последнее слово.
– Продавай, – выпалил низушек. – Вперед,
малыш, беги и подтверди. Считай, Вимме.
Вивальди сунул руку под свитки пергамента и извлек
краснолюдские счеты, истинную игрушку. В отличие от счетов, используемых
людьми, у краснолюдских была форма пирамидки. При этом счеты Вивальди были
изготовлены из золотых проволочек, по которым передвигались отшлифованные в
форме призмочек, прилегающие друг к другу кристаллы рубинов, изумрудов, ониксов
и черных агатов. Краснолюд быстрыми движениями толстого пальца некоторое время
передвигал драгоценные камушки вверх, вниз и в стороны.
– Получается… хммм… хммм… Минус расходы и мои
комиссионные… Минус налог… Та-ак. Пятнадцать тысяч шестьсот двадцать две кроны
и двадцать пять копперов. Недурно.
– Если я не разучился считать, – медленно произнес
Даинти Бибервельт, – то, в общем, чистыми я должен у тебя иметь…
– Точно двадцать одну тысячу девятьсот шестьдесят
девять крон и пять копперов. Неплохо.
– Неплохо? – рявкнул Лютик. – Неплохо? Да за
эти деньги можно купить большую деревню или небольшой замок! Я в жизни не видел
сразу такую кучу деньжищ!
– Я тоже, – сказал низушек. – Но не горячись,
Лютик. Похоже, этих денег вообще еще никто не видел и неизвестно, увидит ли.
– Эй, Бибервельт! – изумился краснолюд. –
Откуда такие грустные мысли? Сулимир заплатит наличными либо векселем, а
вексели Сулимира – крепкие. Так в чем же дело? Боишься потерять на вонючем жире
и воске? При таких доходах ты запросто перекроешь расходы…
– Не в том дело.
– А в чем же тогда?
Даинти кашлянул, опустил курчавую голову.
– Вимме, – сказал он, глядя в пол. – Ляшарель
ходит за нами.
