– Ну что ж, за дело, – сказал он, встал и поправил
на спине меч. – Дольше ждать нельзя, можем не успеть до начала прилива. Ты
по-прежнему настаиваешь на том, чтобы идти со мной?
– Да. Темы для баллад – не шишки, их под елками не
собирают. Кроме того, у Куколки завтра день рождения.
– Не улавливаю связи.
– А жаль. У нас, нормальных людей, принято делать друг
другу подарки по случаю дня рождения. На покупки у меня не хватит финансов.
Найду что-нибудь на дне морском.
– Селедку? Каракатицу?
– Дурной! Янтарь, может, морского конька или красивую
раковину. Ведь важен символ, доказательство памяти и симпатии. Я люблю Глазок,
хочу доставить ей радость. Не понимаешь? Так я и думал. Пошли. Ты – первый,
потому как там может сидеть какое-нибудь чудо.
– Ладно. – Ведьмак спустился с обрыва на
осклизлые, покрытые водорослями камни. – Пойду первым, чтобы в случае чего
защитить тебя. В доказательство памяти и симпатии. Только запомни: как я
крикну, хватай ноги в руки и чтоб не путался у меня под мечом. Мы идем не
морских коньков собирать. Идем расправляться с чудовищем, которое мордует
людей.
Они двинулись вниз, в трещины освободившегося от воды дна,
местами по колено в воде, все еще кипевшей в каменных ущельях. Увязали в
мульдах, выстланных песком и морскими водорослями. Ко всему прочему начался
дождь, так что вскоре они промокли до нитки. Лютик то и дело останавливался,
ковырял палочкой в гальке и клубках водорослей.
– Взгляни, Геральт, рыбка. Вся красная, черт меня
возьми. А это? О, маленький угорь. А это? Это что такое? Похоже на огромную
прозрачную блоху. А это… О Господи! Гера-а-альт!
Ведьмак резко обернулся, держа руку на мече.
Это был человеческий череп, белый, отполированный о камни,
заклинившийся в скальной расселине и забитый песком. И не только песком. Лютик,
увидев извивающегося в глазнице многощетинкового червя, затрясся и издал очень
неприятный звук. Ведьмак пожал плечами, направляясь в сторону освободившейся от
воды каменной равнины, к зубчатым рифам, именуемым Драконьими Клыками и сейчас
напоминающим горы. Шел осторожно. Дно было усеяно голотуриями, раковинами,
кустиками водорослей. В лужах и впадинах раскачивались огромные медузы и
метались змеехвостки. Маленькие пестрые крабы удирали от них, двигаясь бочком,
перебирая ножками.
Геральт уже издалека заметил труп, застрявший между камнями.
Утопленник шевелил выступающей из-под водорослей грудной клеткой, хотя в
принципе ему уже нечем было шевелить. Вокруг него и в нем кишмя кишели крабы.
Труп не мог находиться в воде больше суток, но крабы ободрали его так, что
осматривать не было смысла. Ведьмак молча изменил направление, обходя труп стороной.
Лютик ничего не заметил.
– Ну и несет же тут, – выругался он, догоняя
Геральта, плюнул, стряхнул воду с шапочки. – И льет, и холодно.
Простужусь, потеряю голос, черт побери…
– Не ной. Если хочешь вернуться, дорогу знаешь.
Сразу за основанием Драконьих Клыков раскинулась полка, а
дальше была голубизна, спокойно волнующееся море. Граница отлива.
– Эй, Геральт, – Лютик осмотрелся. – Твое
чудовище, похоже, было достаточно разумно, чтобы выбраться в открытое море
вместе с уходящей водой. А ты, верно, думал, оно будет лежать где-нибудь тут
брюхом кверху и ждать, пока ты его затюкаешь?
– Помолчи.
Ведьмак приблизился к краю полки, опустился на колени,
осторожно оперся руками на острые раковины, прикрепившиеся к скале. Не видно
было ничего, вода была темная, а поверхность замутненная.
Лютик исследовал закоулки рифов, пинками отбрасывая от ног
наиболее нахальных крабов, осматривал и ощупывал мокрые камни с бородами из
свисающих водорослей, украшенных шершавыми колониями ракообразных и улиток.
– Эй, Геральт!
– Что?
– Глянь-ка на эти раковины. Жемчужницы, нет?
– Нет.
– Ты в этом разбираешься?
– Нет.
– Тогда воздержись высказывать свое мнение, пока не
начнешь разбираться. Я уверен – жемчужницы. Сейчас наберем жемчуга, будет хоть
какая польза от экспедиции, не одна простуда. Собрать, Геральт?
– Собирай. Чудовище нападает на ловцов. Собиратели
вроде тебя тоже входят в эту категорию.
– Выходит, мне выпала роль приманки?
– Собирай, собирай. Бери, какие покрупнее, если не
будет жемчужин, то хоть похлебку сварим.
– Еще чего. Буду брать только жемчужины, а скорлупу –
псу под хвост. Черт… Как это открывать? Ножа нет, Геральт?
– Так ты даже ножа не прихватил?
– Я поэт, а не ножовщик. А, ладно, свалю в сумку, а жемчужины
выберем потом. Ах ты! Пшел вон!
Краб, которому досталось от Лютиковой ноги, пролетел над
головой Геральта и шлепнулся в воду. Ведьмак медленно шел вдоль края полки,
вглядываясь в черную, непроницаемую воду и слушая ритмичный стук камня, которым
Лютик отбивал улиток от скалы.
– Лютик! Иди сюда, смотри!
Рваная, потрескавшаяся полка неожиданно оканчивалась ровным
острым краем, уходящим вниз под прямым углом. Под поверхностью воды были ясно
видны огромные прямоугольные, правильные блоки белого мрамора, обросшие
водорослями, моллюсками, актиниями, шевелящимися в воде, как цветы на ветру.
– Что такое? Похоже на… ступени, – удивленно
шепнул Лютик. – О-о-о, лестница в подземный город. В легендарный Ис,
который поглотили волны. Ты слышал легенду о городе бездны, об Исе под Водами?
О-о-о, я напишу об этом балладу, такую, что соперников пот прошибет. Надо
осмотреть вблизи… Глянь, там какая-то мозаика, что-то выцарапано. Какие-то
надписи. Отодвинься-ка, Геральт.
– Лютик! Там глубина! Соскользнешь…
– А, брось… Я и так весь мокрый. Смотри, здесь
неглубоко, едва по пояс, на первой-то ступени. И широко, как в бальном зале. О
дьявол…
Геральт мгновенно прыгнул в воду и удержал барда,
провалившегося по шею.
– Споткнулся об это дерьмо. – Лютик, хватая
воздух, отряхнулся, обеими руками поднял большую плоскую раковину с темно-синим
панцирем, обросшую кудряшками водорослей. – Этого добра полно на уступах.
Красивый цвет, верно? Дай-ка я положу в твой мешок, мой уже полон.
– Вылезай оттуда, – проворчал разозлившийся
ведьмак. – Немедленно поднимайся на полку. Это не игра.
– Тише! Слышал? Что это было?
