– Можно, – сказал ведьмак.
– Но я не знаю как!
– Так же, как залезала, только наоборот.
– Я боюсь! Я на самой макушке!
– Слезай, говорю! Нам надо поговорить, девочка моя!
– Это о чем же?
– Зачем, черт побери, ты залезла туда вместо того,
чтобы убежать в лес? Я убежал бы за тобой, и не пришлось бы… А, черт! Слезай!
– Я сделала, как кот в сказке! Что бы я ни… получается
плохо! Почему, хотела бы я знать?
– Я тоже, – сказал друид, слезая с коня, –
хотел бы это знать. И твоя бабушка, королева Калантэ, тоже хотела бы знать.
Давай слезай, княжна.
С дерева посыпались листья и сухие веточки. Потом послышался
резкий треск разрываемой ткани, и наконец появилась Цири, съезжающая верхом по
стволу. Вместо капюшона на курточке болтались художественные лоскуты.
– Дядя Мышовур!
– Собственной персоной. – Друид обнял девочку,
прижал к себе.
– Тебя прислала бабушка? Она очень страдает?
– Не очень, – улыбнулся Мышовур. – Она
слишком увлечена вымачиванием розог. Дорога в Цинтру, Цири, займет у нас
некоторое время. Посвяти его тому, чтобы придумать объяснения своим поступкам.
Это должно быть, если ты соблаговолишь воспользоваться моим советом, очень
краткое и дельное объяснение. Такое, которое можно проговорить очень-очень
быстро. И все равно, я думаю, последние слова тебе придется уже выкрикивать,
княжна. Очень, очень громко.
Цири болезненно поморщилась, тихонечко фыркнула, а руки
против желания поползли у нее к угрожаемому месту.
– Пошли отсюда, – сказал Геральт,
осматриваясь. – Пошли отсюда, Мышовур.
Глава 8
– Нет, – сказал друид, – Калантэ изменила
планы, она уже не желает замужества Цири с Кистрином. У нее есть на то свои
причины. Ко всему прочему, думаю, тебе не надо объяснять, что после той
мерзопакостной аферы с подстроенным нападением на купцов король Эрвилл серьезно
пал в моих глазах, а с моими глазами в королевстве считаются. Нет, мы в Настрог
даже не заглянем. Я забираю малышку прямо в Цинтру. Поехали с нами, Геральт.
– Зачем? – Ведьмак взглянул на накрытую кожушком
Мышовура Цири, дремавшую под деревом.
– Ты отлично знаешь зачем. Этот ребенок, Геральт, твое
Предназначение. Третий раз, да, третий, пересекаются ваши пути. В переносном,
конечно, смысле, особенно если говорить о двух предыдущих. Пожалуй, ты не
назовешь это случайностью?
– Какая разница, как назову, – криво улыбнулся
ведьмак. – Не в названии дело, Мышовур. Зачем мне в Цинтру? Я уже бывал
там, скрещивал уже, как ты это назвал, пути. И что?
– Тогда ты потребовал, чтобы Калантэ, Паветта и ее муж
поклялись. Они клятву сдержали. Цири – Неожиданность. Предназначение требует,
чтобы…
– Чтобы я забрал ребенка и переделал в ведьмака?
Девочку? Посмотри на меня, Мышовур. Ты представляешь себе меня пригожей
девочкой?
– К черту твое ведьмачество, – занервничал
друид. – О чем ты вообще говоришь? Что тут общего? Нет, Геральт, вижу,
ничего ты не понимаешь, придется объяснить проще. Слушай, любой дурак, в том
числе и ты, может потребовать клятвы, может добиться обещания и из-за этого не
станет необычным. Необычен ребенок. И необычна связь, которая возникает, когда
рождается такой ребенок. Надо еще ясней? Пожалуйста. С момента рождения Цири
уже не имеет значения, чего ты хочешь и от чего отказываешься. Ты, черт побери,
не идешь в расчет. Не понимаешь?
– Не кричи. Разбудишь ее. Наша Неожиданность, наш
Сюрприз спит. А когда проснется… Мышовур, даже от самого необычного можно…
порой надо уметь отречься.
– Ты же знаешь, – холодно посмотрел на него
друид, – собственного ребенка у тебя не будет никогда.
– Знаю.
– И отказываешься.
– Отказываюсь. Вероятно, имею право?
– Имеешь, – сказал Мышовур. – А как же. Но
это довольно рискованно. Есть такое древнее пророчество: у Меча Предназначения…
– …два острия, – докончил Геральт. – Слышал.
– А! Делай как хочешь. – Друид отвернулся,
сплюнул. – Подумать только, я готов был подставить за тебя шею…
– Ты?
– Да. В противоположность тебе я верю в Предназначение.
И знаю, как опасно играть с обоюдоострым мечом. Не играй, Геральт. Воспользуйся
представившейся возможностью. Преврати то, что связывает тебя с Цири, в
нормальные, здоровые узы ребенка и опекуна. Ибо если нет… Тогда эта связь
проявится иначе. Страшней. Негативным и разрушительным образом. Я хочу уберечь
от этого и тебя, и ее. Если ты захочешь ее забрать, я возражать не стану. Я
взял бы на себя риск объяснить Калантэ, почему…
– Откуда ты знаешь, что Цири захочет пойти со мной? Из
древних пророчеств?
– Нет, – серьезно сказал Мышовур. – Оттуда,
что уснула она только тогда, когда ты ее приласкал. Что она мурлычет сквозь сон
твое имя и ручкой ищет твою руку.
– Достаточно, – Геральт встал, – а то я уж
готов и вовсе взволноваться. Бывай, бородач. Мои поклоны Калантэ. А
относительно Цири… Придумай что-нибудь.
– Тебе не уехать, Геральт.
– От Предназначения? – Ведьмак подтянул подпругу
трофейного коня.
– Нет, – сказал друид, глядя на спящую
девочку. – От нее.
Ведьмак покачал головой, вскочил в седло. Мышовур сидел
неподвижно, копаясь прутиком в погасшем костре.
Геральт отъехал тихо, через вереск, доходящий до стремян, по
косогору, ведущему в долину, к черному лесу.
– Гера-а-альт!
Он обернулся. Цири стояла на вершине холма, маленькая, серая
фигурка с развевающимися пепельными волосами.
– Не уходи!
Он помахал ей рукой.
– Не уходи, – тихо всхлипнула она. – Не
ухо-о-оди!
«Я должен, – подумал ведьмак. – Должен, Цири.
Потому что… Я всегда ухожу».
– Ничего у тебя не получится все равно. Вот
увидишь! – крикнула она. – И не думай! Не убежишь! Я твое
Предназначение, слышишь?!
