Он обернулся, машинально заслоняясь поднятыми руками.
Ведьмак стоял перед ним, неподвижный, черный, с блестящим мечом в низко
опущенной руке. Йурга обратил внимание на то, что стоит он как-то криво,
клонится набок.
– Что с вами, господин?
Ведьмак не ответил. Шагнул неловко и тяжело, с трудом двигая
левую ногу. Протянул руку, ухватился за телегу. Иурга увидел кровь, блестящую и
черную, текущую по доскам.
– Вы ранены, господин!
Ведьмак не ответил. Глядя прямо в глаза купцу, он вдруг
повис на краю телеги и медленно сполз на доски моста.
Глава 2
– Осторожнее, помаленьку… Под голову… Эй, поддержите
ему голову!
– Сюда, сюда, на телегу!
– О боги, он истечет кровью… Господин Йурга, кровь
просачивается сквозь повязку…
– Не болтать! Вперед, гони, Поквит, живей! Накрой его
кожушком, Велль, не видишь – дрожит?
– Может, дать немного самогонки?
– Он же в обмороке! Ну ты и впрямь сдурел, Велль. А
самогон давай сюда, надо глотнуть… Вы, псы, стервецы, подлые трусы! Сбежать,
оставить меня одного!
– Господин Иурга! Он что-то бормочет!
– Что? Что бормочет-то?
– Э, чтой-то непонятное… Вроде имя чье-то…
– Какое?
– Йеннифэр…
Глава 3
– Где… я?
– Лежите, господин, не двигайтесь, а то снова все
разорвется и полопается. До кости бедро рассадили, паскуды, жуть, сколь крови
вытекло… Не узнаете? Иурга я! Это меня вы на мосту спасли, помните?
– Угу…
– Пить, небось, хотите?
– Чертовски…
– Пейте, господин, пейте. Горячка вас пекет.
– Иурга… Где мы?
– На телеге едем. Молчите, господин, не шевелитесь.
Надо из лесов выбраться к людским хатам. Найти кого, кто в лечении смыслит.
Того, что мы вам намотали, мало. Кровь все едино течет…
– Йурга…
– Да?
– В моем сундучке… Флакон… С зеленой жидкостью. Сорви
печать и дай мне… В какой-нибудь чарке. Чарку вымой как следует и чтоб никто не
прикасался к флакону… Если жизнь дорога… Быстрее, Иурга. Черт, ну и трясет твою
колымагу. Флакон, Иурга, флакон…
– Уже готово… Пейте…
– Спасибо… Теперь слушай. Сейчас я усну. Буду метаться
и бредить, потом лежать словно мертвый. Это ничего, не бойся…
– Лежите, господин, не то рана отворится и кровь из вас
уйдет.
Он упал на шкуры, запрокинул голову, чувствовал, как купец
укрывает его кожухом и попоной, от которой сильно несло конским потом. Телега
тряслась, каждый толчок отзывался дикой болью в бедре. Геральт стиснул зубы.
Над собой он видел миллиарды звезд. Они были так близко,
что, казалось, достаточно протянуть руку. Над самой головой, над самыми
верхушками деревьев.
Он выбирал дорогу так, чтобы держаться в стороне от света,
от огней костров, чтобы все время находиться в укрытии из колеблющихся теней.
Это было нелегко – кругом пылали костры из пихтовых стволов, языки пламени
взвивались к небу красными сполохами, усеянными блестками искр, метили тьму
более светлыми полотнищами дымов, стволы трещали, стреляли вспышками,
высвечивая пляшущих повсюду людей.
Геральт задержался, чтобы пропустить мчащийся на него,
бушующий, перекрывающий дорогу, орущий и дикий хоровод.
Кто-то дернул его за рукав, пытаясь сунуть в руку
деревянный, исходящий пеной жбанчик. Он легко, но решительно отстранил
качающегося мужчину, разбрызгивающего вокруг пиво из бочонка, который держал
под мышкой. Он не хотел пить.
Не в такую ночь, как эта.
Неподалеку, на подмостках из березовых стволов, вздымающихся
рядом с огромным костром, светловолосый Майский Король в венке и в брюках из
голубой ткани целовал рыжую Майскую Королеву, тиская ее груди, выпирающие
сквозь тонкую, пропотевшую полотняную рубаху. Монарх был более чем слегка пьян,
покачивался, старался удержать равновесие, обнимая плечи Королевы, прижимал к
ней пятерню, стиснутую на кружке пива. Королева, тоже не вполне трезвая, в
венке, сползшем на глаза, обнимала Короля за шею и перебирала ногами. Толпа плясала
под помостом, пела, верещала, потрясала палками, обмотанными гирляндами зелени
и цветов.
– Беллетэйн! – крикнула прямо в ухо Геральту юная
невысокая девушка. Потянув его за рукав, заставила вертеться посреди
окружившего их хоровода. Сама заплясала рядом, хлопая юбкой. Ее волосы
развевались, полные цветов. Он позволил ей увлечь себя в танце, они
закружились, ловко уворачиваясь от других пар.
– Беллетэйн! Майская Ночь!
Вокруг возня, писк, нервный смех, изображающий борьбу и
сопротивление очередной девушки, уносимой парнем в темноту, за пределы круга
света. Хоровод, покрикивая, извивался змеей меж кострами. Кто-то споткнулся,
упал, разорвав цепь рук, разделив людей на небольшие группки.
Девушка, глядя на Геральта из-под украшавших ее лоб листьев,
приблизилась, прижалась к нему, охватив руками, порывисто дыша. Он грубо
схватил ее, грубее, чем намеревался. Руки, прижатые к ее спине, почувствовали
горячую влажность тела, проникающую сквозь тонкий лен. Она подняла голову.
Глаза были закрыты, зубы блестели из-под приподнятой верхней губы. От нее несло
потом и аиром, дымом и желанием.
«А почему бы и нет», – подумал он, продолжая мять ее
платьице и спину, тешась влажным, парящим теплом на пальцах. Девушка была не в
его вкусе – слишком маленькая, слишком пухленькая, – он чувствовал под
рукой место, где чересчур тесный лифчик врезался в тело, делил спину на две
четко различимые округлости там, где их быть не должно. «Почему бы и
нет, – подумал он, – ведь в такую ночь… Это не имеет значения».
Беллетэйн… Огни по самый горизонт. Беллетэйн, Майская Ночь.
Ближайший костер с треском сожрал брошенные ему сухие
растопыренные можжевелины, брызнул ярким золотом, залившим все вокруг. Девушка
подняла голову, раскрыла глаза, взглянула ему в лицо. Он услышал, как она
громко втягивает воздух, почувствовал, как напрягается, как резко упирается
руками ему в грудь. Он тут же отпустил ее. Она качнулась, отбросив тело на
длину не полностью выпрямленных рук, но не оторвала своих бедер от его. Потом
опустила голову, отвела руки, отстранилась, глядя в сторону.
