Глаза ее загорелись красноватым огнем.
— Я теперь поднялась повыше и все из-за вас, девочки. Эдда и Тафтс классные училки.
— Заместительница старшей медсестры! Я так за тебя рада! — подала голос Китти. — Наконец-то тебе будут прилично платить. Ой, девочки, мама вчера мне кое о чем насплетничала.
— О чем же? — без всякого интереса спросила Эдда.
— О нашем новом главвраче.
— Ну да, конечно! Ведь папочка член попечительского совета! — воскликнула Тафтс.
— Кто он? Откуда? Когда появится? — забросала ее вопросами Лина.
— Я знала, что вы сразу навострите уши, — усмехнулась Китти. — Нет, Эдда, это не Джек Терлоу.
— Не тяни, Китс. Кто?
— Мод говорит, он из известной семьи, но это не Тридби. Его зовут Чарлз Генри Бердам, ему тридцать три, и раньше он был главным врачом большого отделения Манчестерской королевской больницы.
— Ой, не смешите меня! — бросила Эдда. — Все это вздор, Китти. «Главный врач большого отделения», ни больше ни меньше! То есть один из полудюжины заместителей, подвизающийся в одной из престижных больниц Европы. Главный начальник над суднами и утками!
— Мама сказала, что он большая шишка.
Лина замахала руками:
— Подожди, Эдда! Меня больше интересует, из каких он Бердамов? Из тех, что живут в Корунде, или просто однофамилец из Англии? Насколько я знаю, у старика Бердама нет наследников, кроме нашего доброго самаритянина, который опекает Грейс и ездит верхом вместе с Эддой.
От сладостного предвкушения у Китти по коже побежали мурашки — аудитория умирала от любопытства, а у нее в запасе целый ворох новостей.
— Представляете, он родной внук старого Тома от его сына Генри. Все здесь знают, что шестьдесят лет назад Том рассорился с сыном, тот уехал в Англию и никогда не общался с отцом. Лет двадцать назад старому Тому сообщили, что Генри погиб и железнодорожной катастрофе — в Шотландии столкнулись два поезда, и пострадала куча народа. В письме также говорилось, что Генри умер холостяком и не имел потомства.
— Да, Том жутко переживал по этому поводу, особенно после того, как Джек Терлоу так его подвел, — дополнила Лина.
— Ну, так вот, письмо из Шотландии оказалось неверным! — с торжеством провозгласила Китти. — Вскоре после приезда в Англию Генри женился на богатой вдове и мог начихать на денежки старого Тома. Он основал преуспевающую страховую компанию, а семья его жены делала большие деньги на производстве хлопчатобумажных тканей. Тридцать три года назад у Генри родился сын. Жена умерла во время родов, и Генри чуть с ума не сошел от горя. Мальчика, которого назвали Чарлзом, забрала семья жены.
— Но разве после смерти Генри Том не навел справки? — удивилась Эдда. — Это просто смешно.
— Во время крушения была страшная неразбериха. Тело Генри опознали, но о его жене и сыне ничего не было известно. Поскольку она умерла, а ее семья отдалилась от Генри, никто не знал, что он ехал в этом поезде. В детстве фамилия мальчика нигде не всплывала. Поскольку никто о нем не спохватился, власти решили, что, кроме старика Тома, у Генри родственников нет, и известили его о смерти сына. Тем временем сын Генри Чарлз жил и процветал в Ланкашире. Он учился в Итоне и Оксфорде, а потом получил диплом врача в Гае. Похоже, мама знает о нем все. Когда пару лет назад она узнала о его существовании, то немедленно выяснила все подробности.
— Все это сказки! — усомнилась Тафтс. — Иначе Мод растрепала бы это по всему городу.
— Нет, она решила никому не рассказывать — угадайте почему?
— Угадать несложно, — ехидно улыбнулась Эдда. — Мод прочит богатого доктора тебе в мужья, Китс.
— Если бы давали призы за проницательность, все были бы твои, — вздохнула Китти. — Ты абсолютно права. В любом случае у нас еще уйма времени. Хотя телеграммы долетают к нам за час, но чтобы доплыть от Саутгемптона до восточного побережья Австралии, по-прежнему требуется шесть недель. И если бы не имя, у помми вряд ли был бы шанс стать нашим главным врачом.
Когда Эдда на следующий день навестила Грейс, ее реакция была такой же. Эдду прикомандировали к операционной, которая была не слишком загружена, и, созвонившись с Грейс, она решила ее проведать. Недавно родившая сестра жаждала общения. И что за судьба у нее такая — беременеть всякий раз, когда Бер снимает штаны?
Та часть Эдды, которая любила Грейс, была счастлива убедиться, что скоропалительный брак Грейс оказался вполне удачным: они с Бером были прекрасной парой, преданно любили друг друга, тосковали в разлуке и обожали своих сыновей, Брайана и Джона. Брайан родился 2 апреля 1928 года, а Джон на год и два месяца позже — 1 мая 1929 года. Хотя они не были близнецами, разница в возрасте была незначительной, что давало надежду на их близость в будущем. И действительно, Брайан, светловолосый малыш, который рано начал ходить и говорить, был очень привязан к своему брату, двухмесячному крохе, такому же белобрысому и скороспелому. Правда, кое-кто пророчествовал, что погодки будут всю жизнь недолюбливать друг друга, но таковы уж люди.
Патронажную сестру Полину Дункан сменил настоящий дракон в юбке — сестра Моника Хард, которая патронировала местных инвалидов и молодых матерей. Приехавшая из Сиднея медсестра усердно разъезжала по всей округе и была тем пугалом, в котором так нуждалась Грейс. Сестра Хард наводила на нее такой ужас, что она моментально убирала за малышом Джоном, не доводя ситуацию с пеленками до критического уровня, как частенько случалось во времена младенчества Брайана. Усилия медсестры увенчались блистательным успехом: в девять месяцев ребенок уже ходил на горшок. Грейс с лихорадочным рвением добивалась этой победы, насмерть перепуганная визитами безжалостной мегеры с ее ядовитым языком, по силе воздействия сравнимым с кнутом, вымоченным в кислоте.
— Беру опять повышают зарплату, — сообщила Грейс, когда они с Эддой пили чай, намазывая на булочки джем и взбитые сливки. — Честно говоря, мне здорово повезло! Мальчишки у меня сто очков дадут любому ребенку, я живу в прекрасном доме, у меня отличный непьющий муж — а ведь это такая редкость! Вот только деньги на хозяйство утекают, как пивная моча.
Эдда рассеянно кивнула — она уже привыкла к этим вульгарным выражениям. Но вот перед племянниками она просто таяла, тайно надеясь, что хоть один из них унаследует ее здравый смысл и сможет разбавить весь этот сироп. Пока все в порядке, Грейс с Бером парят в небесах, но что они будут делать, случись какая-нибудь катастрофа? Эдда признавала, что та часть ее натуры, которая недолюбливала Грейс, была бы не прочь, если бы у них с Бером случилась какая-нибудь временная неприятность. Нет, «недолюбливала» не то слово. Она любила Грейс, но с некоторыми оговорками, которые усугублялись всякий раз, когда она в очередной раз убеждалась, как не приспособлена к жизни и глупа ее сестра. И как этот дурак Бер балует ее.
Взять хотя бы рождение детей! Бер как-то разоткровенничался, сказав, что у них с Грейс получается ребенок всякий раз, когда они занимаются этим.
