— Просто традиция. «Олимп» расположен ближе к шоссе Сидней — Мельбурн и туда заходят проезжающие и туристы. Вы не видели наших туристов? Сейчас сентябрь, и все цветет. Наш город знаменит своими садами. Люди приезжают, чтобы полюбоваться азалиями и рододендронами.
— Но ведь они цветут в разное время.
— Здесь особый климат и земля, и они цветут одновременно, причем вдвое дольше, чем в других местах. Сейчас как раз самый пик цветения. Вы же знаете, у нас все вверх ногами.
— А я все удивлялся, почему отель набит битком. Возможно, мне удастся убедить владельцев открыть здесь первоклассный ресторан.
— Лучше сосредоточьтесь на больнице, — посоветовала Китти. — Вы уже переехали в Бердам-хаус, так что наймите себе хорошего повара. Тогда сможете давать званые обеды.
На его лице возникло выражение ужаса.
— Но я не могу принимать гостей без хозяйки дома!
— Почему бы и нет? Если у вас достаточно слуг, чтобы все проходило гладко, никому и в голову не придет осуждать вас. Здесь не в ходу английская чопорность, и женщины не оставляют за столом мужчин, чтобы те могли выпить пива и покурить в мужской компании. У нас выходят из-за стола все вместе, если вообще выходят. Мы предпочитаем заканчивать вечеринку, сидя за столом.
Китти снова заразительно рассмеялась.
— Как видите, у нас свои обычаи.
— Званый вечер без хозяйки дома… — медленно повторил Чарлз.
— Вполне допустимо в Корунде, если только вы не генерал-губернатор.
Чарлз проводил Китти до самых дверей ее коттеджа, ничуть не заботясь о том, что их могут увидеть. Прощаясь, он взял ее за руку, но поцеловать не решился.
— Следующей зимой вы уже будете миссис Чарлз Бердам, — тихо произнес он. — А пока я постараюсь умерить пыл, ведь вы все равно мне не верите. Вот что значит быть помми! Спокойной ночи.
Попечительский совет больницы, в отличие от сиделок и медсестер, быстро почувствовал на себе тяжелую руку доктора Бердама. Когда он объявил о собрании в первую неделю сентября, члены совета уже предчувствовали, что им предстоит нелегкое испытание, и ощущали легкую тревогу. Но то, что им пришлось вынести, более всего напоминало кровавую битву при Галлиполи.
Преподобный Томас Латимер так описал это побоище своей жене:
— Этот человек лишил нас последних остатков гордости, чести, общественного уважения и чувства собственного достоинства! Мод, нас выставили на поругание перед всей Корундой — он сделал собрание открытым, чтобы любой желающий мог на нем присутствовать, и потому туда явились все медицинские консультанты, которых Фрэнк и близко не подпускал к совету, а еще там был старый Том Бердам и папский прелат О’Флаерти!
Семидесятилетний прелат О’Флаерти из католической церкви Святого Антония называл попечительский совет больницы «двенадцатью подручными Фрэнка Кэмпбелла», и то, что он стал свидетелем их позора, было особенно досадно. Католики были не так состоятельны, как протестанты, но в Корунде брали числом.
Попечительский совет был укомплектован самим Фрэнком Кэмпбеллом и, кроме мэра, секретаря городского управления и пастора англиканской церкви, присутствие которых предусматривалось уставом, там были исключительно его выдвиженцы. Если они осмеливались подавать голос и требовать реформ, Фрэнк немедленно усмирял их, наглядно демонстрируя, кто здесь хозяин. Знай его дочери, что происходит на собраниях совета, они бы решили, что их папочка там самый главный — никто не решался ему возражать.
Единственным медиком в совете был сам Фрэнк Кэмпбелл. Кроме уже упомянутых мэра, секретаря и пастора туда входили еще восемь человек, представлявших местный бизнес: мясник, пекарь, бакалейщик, торговец тканями, торговец скобяными товарами, кузнец/автомеханик, торговец овощами и поставщик яиц, владеющий сараем, набитым курами-орпингтонами с одним усталым петухом. Вся эта команда снабжала городскую больницу дешевыми и низкокачественными товарами, начиная с простыней и кончая престарелыми курами, которые уже не могли нестись. Капитала на этом снабжении никто не нажил, но это был надежный рынок сбыта.
Исследовав бухгалтерские книги, Чарлз Бердам укрепился в мысли, что денежные средства больницы должны работать, а не лежать мертвым грузом в банке. Но прежде следовало вырвать бразды правления из цепких рук членов попечительского совета. Со смертью доктора Кэмпбелла четыре миллиона фунтов остались практически беззащитными от посягательств кучки бесконтрольных дельцов. Они еще не пришли в себя от неожиданной кончины Фрэнка — все почему-то считали, что Господь не будет особо торопиться призывать его к себе. Но шок быстро пройдет, и некоторые наиболее предприимчивые подручные могут попытаться присвоить денежки себе, тем более что сделать это проще простого.
Поэтому деньги следовало изъять у совета сразу, пока его члены не успели сплотиться. Капиталом надо управлять, и этим должны заниматься финансисты, а не сомнительный попечительский совет. Никто из его членов, включая самого Фрэнка Кэмпбелла, не мог придумать ничего лучшего, кроме как разложить четыре миллиона фунтов по разным банкам под удручающе низкие проценты.
Чарлз же собирался сделать то, что напрашивалось само собой: вложить деньги в высокодоходные акции и другие активы, именуемые «голубыми фишками», то есть в такие компании, которые не разорятся ни при каких обстоятельствах. Деньги Корунды должны быть в безопасности, и им следует работать!
Первоочередные задачи были достаточно ясны: полностью перестроить больницу, оснастить ее самым современным оборудованием и привлечь наилучших врачей. Никаких лестниц, ступенек и лифтов. Чарлз повидал много больниц и вынес оттуда главный принцип организации больничного пространства: какими бы ни были здания, там всегда приходилось много ходить.
Вооружившись этими идеями, он объявил войну попечительскому совету, сделав ее достоянием гласности. На собрании присутствовал даже репортер из «Корунда пост», еженедельника, которым не следовало пренебрегать, а также практикующие врачи и хирурги, не говоря уже о докторе Лиаме Финакане и сестре Ньюдигейт. Чарлз также совершил несколько тайных поездок в Сидней, где сумел встретиться с министром здравоохранения и даже пригласить его на ужин. В результате он получил все необходимые полномочия, чтобы разогнать существующий попечительский совет и пересмотреть его устав. Узнав о внушительной материальной базе городской больницы Корунды, министр стал, на удивление, любезен, однако ему быстро дали понять, что его министерство, вечно нуждающееся в деньгах, вряд ли может рассчитывать, что ему что-то перепадет. Однако больница имеет все шансы стать образцовым медицинским учреждением, причем почти полностью за свой счет. На том и сошлись.
Был еще один фактор, который побуждал Чарлза торопиться с вызволением денег, но он был несколько расплывчатым и неопределенным. Скорее это было предчувствие (разделяемое лишь несколькими лондонскими коллегами) некой финансовой катастрофы, незаметно зреющей в мире. Ее характер был пока непонятен, но где-то в дремучих джунглях денежного рынка уже притаился чудовищный зверь, свирепо подстерегающий ничего не подозревающую жертву — всего лишь тень, фантом, — и все же Чарлз был уверен, что это не плод его воображения. Оно было здесь и было реальным, что означало, что он обязан позаботиться о сохранности средств вверенной ему больницы.
