— Вы знаете о моем доме гораздо больше, чем я!
Глядя на внушительный дорический портик, Китти подумала, как удачно старый Том выбрал место для своего дома в надежде, что его заполнит многочисленное потомство. Но у бедняги родились лишь сын и дочь, причем оба, как считал Том, получились не слишком удачными. Дочь, совершенно отвязная девица, сбежала с каким-то никчемным красавчиком, едва ей исполнилось восемнадцать, и вцепилась в него, как репей. Сын, который был на несколько лет старше дочери, исчез в неизвестном направлении, когда его сестра, мать Джека Терлоу, только начинала ходить. Сын был от первого брака Тома, а девочку родила ему Ханна.
Так что этот чудовищный особняк в стиле викторианской готики с огромными окнами и покатой крышей так и не стал семейным гнездом. Он возвышался на плоской вершине Католического холма, отвернувшись от широкой плодородной долины, где расположилась Корунда, и глядя на север, где тянулась красноватая горная цепь и раскинулись бескрайние леса, окружавшие Сидней.
«Какая красота, — думала Китти. — Затянутые голубоватой дымкой дали, шум лесов, похожий на вздох гигантских легких, беспечно журчащие ручьи, багровые скалы, словно истекающие кровью. Все словно нарисовано художником».
— Жаль, что я не поэт, — сказала она, захваченная этим пейзажем. — Теперь я понимаю, почему вы пригласили меня так рано. На закате все это выглядит совершенно фантастически.
— Прямо дух захватывает, — умиротворенно произнес Чарлз. — Кажется, я осел здесь уже навсегда.
Внутри особняк выглядел еще более викторианским, что вряд ли могло порадовать любую хозяйку дома.
— Этот дом надо как следует распотрошить, — заметил Чарлз, проведя Китти в комнату, из которой он сделал некое подобие гостиной, хотя мебель была старой и неудобной, а туалет, как подозревала Китти, находился на заднем дворе. Насчет последнего Чарлз ее быстро успокоил.
— Здесь не было канализации, и прежде чем переехать, я установил самый современный септик и оборудовал туалеты и ванные комнаты. Из Сан-Франциско сюда плывет обогреватель, работающий на мазуте, а если он не справится, придется заказать еще один — я заметил, что в Австралии нет центрального отопления, а зимы здесь, видимо, холодные.
Сев чуть поодаль от Китти, чтобы видеть ее всю, он пригубил виски с содовой, и его глаза приобрели тот же золотистый оттенок.
— Я не собираюсь докучать вам своими планами на будущее, но надеюсь, когда мы поженимся, вы, в отличие от старушки Ханны, сумеете сделать из этого места по-настоящему уютный дом. Насколько я знаю, она мне не бабушка, и я буду вам весьма признателен, если вы расскажете мне о моей семье.
Китти улыбнулась, продемонстрировав свои ямочки.
— Вам нужна хорошая мебель, сэр, — сказала она, устраиваясь в кресле. — Что касается Тома с Ханной, то здесь говорят, что Бердамам вообще не везет с семейными гнездами. Но это скорее легенда, часть мифа, который о них создали. Все дело в рубинах. Двадцать семь лет назад их нашел здесь Тридби, который решил, что теперь весь мир у его ног. Название нашего города происходит от корунда, минерала, разновидностью которого являются рубины и сапфиры. Здешние рубины очень высокого качества — цвета голубиной крови, некоторые звездчатые и практически все без посторонних включений. Но вы, вероятно, и без меня это знаете.
— Пожалуйста, продолжайте, — попросил он, наливая ей херес. — Мне нравится звук вашего голоса, и к тому же вы умная женщина, что встречается не так уж часто. Впереди у нас целый вечер, который мы можем занять только беседой.
— Женщины не глупее мужчин, но их приучили думать, что ум для них — большой недостаток, поэтому они стараются его не демонстрировать. Но наш отец считал иначе. А вот мама пыталась придерживаться традиций, правда, без особого успеха.
— Так что там с рубинами? — мягко напомнил ей Чарлз.
— Ах да! Рубины… Тридби совершил типичную ошибку невежды. Сколотив состояние на рубинах, он стал почивать на лаврах. Его рубины встречались в камнях, вымываемых из гравийных пластов — в пещерах, на дне рек, в трещинах. Они не иссякали довольно долго. Но старый Том Бердам оказался умнее и стал искать основное месторождение. И он его нашел. Выработки Тридби со временем истощились, а Бердам продолжает находить рубины в неизменном количестве. Молва гласит, что они приносят ему прибыль порядка 100 000 фунтов в год, но вам, вероятно, известна более точная цифра.
— Хотите ее знать? — с улыбкой спросил Чарлз.
— Нет, — отрезала Китти, слегка удивившись вопросу. — Зачем столько денег? Даже не представляю, как можно их потратить.
Они перешли в столовую, где их уже ждали дворецкий и официантка. Были поданы кнели из омара, фруктовый салат и жаркое из телятины. Омара Китти восприняла с энтузиазмом, но вид телятины привел ее в ужас.
— Извините, но я не могу это есть, — заявила она, глядя в свою тарелку.
— Простите?
— Я не могу это есть. Из мяса сочится кровь.
— Но это же телятина.
— Она с кровью, — сказала Китти, отталкивая тарелку.
— Но телятину едят непрожаренной.
— Только не я, — с милой улыбкой возразила Китти. — Отправьте мясо на кухню и пусть его там как следует поджарят на сковородке. Иначе меня стошнит.
— Моя милая девочка, я не могу этого сделать. Мой повар немедленно попросит расчет!
— Тогда можно вместо этого мяса принести мне сандвич с жареным беконом?
Ну и дела! Чарлз сидел, как громом пораженный. Как он мог не услышать все те звоночки, что звучали с момента его приезда, включая и тот безнадежно пережаренный бифштекс, за который он был вынужден принести извинения. Он был излишне розовым и, значит, пережаренным, а его гости решили, что он извиняется за то, что он слишком сырой! В Сиднее это блюдо готовили как полагается, но здешние провинциалы были слишком осведомлены о солитерах и прочих глистах.
Чарлз кивнул дворецкому, вывезенному из Сиднея:
— Даркс, попросите повара сделать для сестры Тридби яичницу с беконом.
— Только чтобы желтки были твердыми, как скала! — добавила Китти.
— Какие же у вас предпочтения в еде?
— Хрустящий жареный бекон со свежей белой булочкой. Сосиски с жареным картофелем. Рыба с ним же. Бараньи котлеты, хорошо прожаренные и с хрустящей корочкой. И мамины пирожные с кремом, — без колебания ответила Китти.
Она засмеялась, и в глазах ее вспыхнули фиолетовые искорки.
— Бедный Чарли! Такие грандиозные планы относительно женитьбы, а как вы собираетесь примирить жену со своим поваром? Они уж точно не уживутся.
— С такой диетой вы к тридцати годам превратитесь в бочку.
— Ерунда! Я же работаю как лошадь, мистер Бердам. Дело тут не в еде, а в том, как вы ее сжигаете.
— И за что я вас только люблю? — простонал Чарлз, обращаясь к старой уродливой люстре.
