Комиссар не сплоховал.
Мой хозяин приподнял кресло; из-под него показалась во всем блеске своей помятой красоты Валентина.
– О! У меня судороги в ногах, – просто сказала она. Мой хозяин представил их друг другу.
– Откуда вы пришли, мадам? – воскликнул комиссар.
– Ах, сударь, и не говорите об этом. Это мой секрет. Но если мой супруг прибегнет еще раз к вашей помощи, то действуйте быстрее. Что было бы, если бы у меня судороги начались на пять минут раньше!..
Комиссар поклялся всеми святыми, что в следующий раз он постарается.
Когда он ушел, Люрси тут же стал рогоносцем. А мой хозяин и Валентина были очень счастливы по этому поводу.
Глава двадцать первая
Сочельник. Около полуночи мой хозяин и его милая подруга, красивая дама с карими глазами, вернулись из театра. Холодный ужин дожидался их в столовой.
Говорят, что когда люди устают лгать, они начинают особенно задирать нос, говоря правду. У моего хозяина разгладились морщины на лбу, бороздившие его в продолжение нескольких недель. Его дорогая подруга напевала арию из оперетки и с изящной неловкостью старалась изобразить па из балета, теряя шпильки, которыми держалась шляпа на ее длинных шелковистых волосах. Занавеси были на всех окнах спущены. Какая-то благотворная связь существовала между ними и согревалась, подобно нам, огнем, горевшим в камине.
В то время, как мой хозяин заканчивал последние приготовления к ужину, его подруга облачилась в пеньюар и распустила по плечам волосы. Она была счастлива ужинать в том же самом костюме, что и девять лет тому назад. Этот ужин был своего рода празднованием годовщины. Десятый год их связи начался несколько недель тому назад… Девять лет!
Они сели за стол. Весело вылетела пробка из бутылки с шампанским.
– Я так довольна, что мы решили здесь ужинать, – сказала она. – Здесь хорошо, в этой трущобе. И потом, я так счастлива, что ни одна женщина не переступила этого порога и что эта святыня не была никем осквернена; я здесь постоянно вдыхаю свои духи, запах, который я оставила в этой комнате с первого же раза, как вошла сюда… Ах! Вознаградит ли моя любовь в достаточной степени всю твою верность, все уважение, питаемое тобой к женщине, которую ты называешь «твоей феей с карими глазами»?
Конечно, я не могла знать, что почувствовал мой хозяин при этих словах, но я бы не удивилась, если бы тайные рыдания потрясли все его могучее тело.
Но она не дала ему времени долго останавливаться на сожалениях.
– Я тебя люблю всем сердцем. Я хочу быть связана с тобой в продолжение всей моей жизни. Если бы ты знал, как велика моя благодарность! Начиная с нашего первого поцелуя, ты мне не доставил ни одной неприятности, даже самой пустой. Всегда ты любезен, услужлив, предупредителен и добр. Ты меня сделал счастливейшей из женщин. Я тебя люблю всей душой! Если злые завистники и пытались убедить меня, что не существует мужчин, не обманывающих своих любовниц, то я не хотела верить им. Если другие советовали мне шпионить за тобой, я не хотела внимать их мерзким советам. Я доверяю тебе и всегда хочу доверять тебе.
Она поднялась с бокалом шампанского в руках:
– Я пью за нашу любовь и даю обет до конца своей жизни ужинать под Рождество только с тобой вдвоем!
Затем я услышала поцелуи, поцелуи и еще поцелуи…
– Я хочу опьянеть! – сказала очаровательная женщина. – Да, я хочу опьянеть, чтобы у меня вскружилась голова, чтобы на меня напало безумие! В эту ночь я готова удовлетворить все капризы моего возлюбленного. Все будет прекрасно!
Некоторое время спустя, поддерживаемая под руку моим хозяином, она вошла в комнату. Она смеялась, она была пьяна. Тихо он раздел ее, снял ботинки, черные шелковые чулки, а она напевала. Он уложил ее в постель; она все напевала. Вдруг она потребовала, чтобы ее ботинки были спрятаны в камин и туда был положен рождественский подарок. Мой хозяин повиновался ей.
Он вложил в один башмак футляр с браслетом, украшенным жемчугом и драгоценными камнями, а потом возвратился к своей подруге, которая уже заснула, как маленькая девочка, которая очень много смеялась, пела, плясала, болтала и вконец утомилась.
Она слегка приподнялась.
– Я сплю, – прошептала она. – Это все шампанское… Дай мне заснуть на десять минут… А потом… После это пройдет… Я сплю… Поцелуй меня.
Она протянула ему губы и положила на плечо друга свою красивую головку с распущенными волосами, выделяющуюся из массы кружев и батиста.
Однако они не так скоро заснули. Я в своем углу долго слышала вздохи, поцелуи, нежности, где все перемешалось – и радость, и счастье, и страсть.
Проснувшись на другой день Рождества, дама с карими глазами нашла в своем башмаке браслет, который принес ей маленький Дух, и, после целого потока ласковых слов, она ушла. Она не могла оставаться у моего хозяина целый день, так как должна была посвятить его семье.
Было ясно, что мой хозяин чем-то озабочен. Я не знала его забот: никто не поверяет своих дел кушетке. Тем не менее я его настолько хорошо знала, что догадывалась, что нужно ждать сюрприза.
Около трех часов, когда уже стало темнеть – дни на Рождество очень коротки, – прислуга ввела посетительницу, лицо которой было покрыто густой вуалью. Я ее раньше не видела. Хозяин предложил ей маленький стул поближе к огню. Она села.
– Несколько минут мы будем не одни. Постарайтесь согреть немного ваши озябшие ножки. Впрочем, я пойду предупредить прислугу, чтобы она ушла…
Молодая женщина не отвечала.
Через некоторое время он возвратился в комнату.
– Я к вашим услугам, – сказал он.
Тогда дама приподняла вуаль, сбросила с себя на кровать свое богатое меховое манто и, обратив к нему свое гневное лицо, заговорила:
– Вы меня недостойным образом обманули! Я решилась отомстить вам. Вы могли сделать меня своей любовницей, но я не из тех, которых надувают. Отвечайте! Я вас так же люблю, как и ненавижу; согласитесь ли вы бросить для меня ваших прежних любовниц? Вы мне клялись, что вы свободны! Согласны ли вы быть свободным для меня?
– Никогда в жизни! – воскликнул мой хозяин.
– Берегитесь! – закричала она, скрежеща зубами.
– Дорогая Габи, – сказал спокойно мой хозяин, – ты появилась в моей жизни как раз в тот момент, когда я так нуждался в такой женщине, как ты. В продолжение десяти или двенадцати лет я вел безобразную жизнь; мне теперь уже тридцать два года, и я обладал женщинами, которых больше всего желал; в моих объятиях были и такие, которых я вовсе не желал! Как много их было!.. Я уже разбит; я уже пресыщен. У меня большое отвращение к своему существованию. До сих пор я обманывал женщин, которые смеялись над моей ложью. Я в восторге, что ты являешься с идеей мести. Я тебя только тогда желал, только тогда любил, когда ты еще не была моей; как только я добился того, чего желал, я стал меньше любить тебя. Так уже я устроен. Если ты хочешь мстить мне, я тебя не стесню. Ты мне этим окажешь большую услугу. Если я принужден соединиться с тобой, то я лучше предпочитаю, чтобы ты убила меня. Это будет гораздо лучше. И потом, этот конец мне очень нравится. Я всегда любил романы. После того, как я столько прочел их, почему бы мне и не устроить один? Это будет так занимательно для хроники завтрашних газет. Я разорен; на мою мебель наложен арест на той неделе; я жду, что ее продадут; если ты пришла прекратить мою драгоценную жизнь, то я умру, унося с собой в могилу самые лучшие воспоминания о тебе. Есть у тебя револьвер?
