Его жена облизнула губы и яростно прошептала:
— Выбирай слова, дурак! Это — колдовство. — Она медленно повернулась, будто взглядом хотела найти преступника. — У нас может быть могущественный враг, а ты, — она опять повернулась к мужу, — навлечешь на нас его гнев своими угрозами!
— Замолчи, баба! Ты тут — единственный враг! — он замахнулся на жену огромной мозолистой рукой, собираясь дать ей затрещину.
Даниэль выбежал вперед. Я наивно предположил, что он собирается признаться в обмане. Не тут-то было. Мой друг закричал со всей искренностью:
— Прошу вас, покажите нам это чудо! Покажите нам всех птиц!
— Тебе… тебе что, нравится смотреть, как меня одурачили! — зарычал торговец, и его темные глаза яростно сверкнули. — Все ополчились против меня!
— Покажите нам чудо святого Иоанна, — умолял Даниэль. — Пожалуйста сударь, не позволяйте своей гордыне лишить нас возможности увидеть чудо!
Толпа поддержала благородную просьбу моего друга, и возмущенному торговцу пришлось уступить. Пытаясь хоть на ком-нибудь сорвать свою злость, бедный торговец доставал из повозки клетки с нашими фигурками, и одну за другой швырял на булыжную мостовую. Какая-то маленькая женщина, завернутая в черную шаль, закричала, обращаясь к нему:
— Сам святой Иоанн выбрал вас!
Торговец больше не смог сдерживать ярость и пнул одну из проволочных клеток в направлении женщины. Она угодила в лодыжку толстого лавочника в синем камзоле с высоким воротником, и он пригрозил избить мерзавца палкой за такое оскорбление.
Сотни зевак тыкали пальцами, таращились и даже падали на колени и молились, взволнованные такой встречей земли и небес, и уже утверждали, что это не вмешательство святого, а черная магия.
— Идем, Джон, — сказал Даниэль и потянул меня за рукав.
Пригнувшись, мы выбрались из галдящей толпы и спрятались за двуколкой, в тридцати шагах от нее.
— Подожди здесь, — сказал Даниэль.
— Зачем?
— Спрячься.
— Но зачем?!
— Потом, Джон, все потом! — отмахнулся он. — Просто делай, как я говорю.
Я уселся на корточки за двуколкой. Даниэль умчался, но через минуту вернулся, тяжело дыша.
— Изобрази крик дрозда.
— Что?
— Ты слышал, что я сказал: спрячься и изобрази крик дрозда. Жена торговца сейчас одна. Прощебечи громко, но только один раз.
Я, ничего не понимая, прочистил горло, вытянул губы трубочкой и защебетал.
— Громче! — потребовал Даниэль.
Под его бдительным взором второй крик удался мне гораздо лучше. И тут я заметил худенькую девочку, которая первой объявила наш обман чудом. Она сидела на корточках неподалеку и внимательно смотрела на меня.
— Крикни еще раз, — попросил Даниэль. — На этот раз как можно громче.
У девочки были такие большие красивые глаза, что когда я смотрел на нее, мне показалось, что время замерло. Заглядевшись на нее, я вспомнил маленького крапивника, одну из птичек, которую мы только что освободили. В панике он метался в клетке. Когда же я взял его в руку, он сразу успокоился, словно понял, что я хочу его освободить. Тогда мне тоже казалось, что мы с ним одни во всем мире.
Девочка ухмылялась, но не осуждающе. Я благодарно улыбнулся ей и еще раз прокричал, подражая дрозду.
— А теперь выходи, — велел Даниэль.
Он протянул мне руку, помогая выбраться, и мы опять влились в толпу. Жена торговца, закинув руку на лоб, лежала в обмороке на земле. Но ее муж был ни при чем. Он стоял рядом, раздраженно качая головой, пока две женщины в черных вдовьих одеяниях хлопотали над ней.
— Что случилось, — спросил мой друг у какого-то солдата.
— Мы слышали, как щебетала деревянная птица, — благоговейно прошептал тот.
Парень чуть не умер от смеха, когда я попросил еще раз повторить это чудо специально для меня, и сказал, что меня надо накормить землей и протащить волоком до Испании.
Даниэль снова потянул меня за рукав. За двуколкой я замешкался, чтобы вновь спрятаться под ней, Даниэль подтолкнул меня и попросил изобразить жаворонка, — его деревянную фигурку держал в руке верзила с рваным ухом.
Девочка все еще наблюдала за нами, и казалось, что взгляд ее прекрасных глаз нефритового цвета проникает глубоко в душу.
— За нами наблюдают, — прошептал я, обращаясь к Даниэлю и указывая на девочку.
Даниэль помахал ей рукой. Она сразу подошла, спрятав руки за спину.
— Как тебя зовут? — сердито спросил мой друг.
— Виолетта. — Девочка глубоко вздохнула и перекинула свои длинные золотисто-каштановые волосы через плечо. Облизнув губы, она добавила: — Я бы спросила ваше имя, юноша, но вы грубы и недостойны моего внимания.
— Катись отсюда, Виолетта! — закричал Даниэль, думая, что избавится от нее таким грубым тоном.
Девочка вызывающе посмотрела на него.
— Я видела, что вы здесь делаете, — она скрестила руки на груди.
Я почувствовал, что столкновение неизбежно, и, в попытке примирить их, сделал шаг вперед.
— Мы были не правы. Я больше не буду этого делать.
В этот момент я почувствовал, как какая-то сила поднимает меня за шею и отрывает от земли.
— Попался!
Я перепугался до смерти, решив, что меня схватил некромант. Пытаясь освободиться, я махал руками и ногами в полутора футах от земли.
— Отпусти его! — закричал Даниэль.
Торговец птицами держал меня мясистыми руками за загривок, сжимая не настолько сильно, чтобы я задохнулся, но было ясно, что он в любой момент готов свернуть мне шею.
Не обращая внимания на Даниэля, он яростно тряс меня, рыча:
— Ты, маленький ублюдок, любитель дохлых дятлов! Вы двое — единственные, кто мог проделать это!
— Отпустите мальчика! — потребовала Виолетта.
Я отбивался изо всех сил, пытаясь вырваться из лап негодяя. Даниэль пнул его по голени, но это не помогло. Но девочка оказалась более сообразительной: она начала плевать мерзавцу в лицо.
Отпустив мою шею, торговец схватил меня за шейный платок и вытер лицо рукавом.
Я задыхался и кашлял, меня начало тошнить.
— Помогите! Пожалуйста, помогите нам! — кричала Виолетта.
Толстый лавочник, получивший клеткой по лодыжке на рынке, резко ударил палкой по плечу торговца.
— Я по горло сыт твоими выходками, — закричал он. — Убери свои грязные руки от парня!
Но торговец по-прежнему держал меня, не желая сдаваться. Лавочнику пришлось нанести негодяю еще один сильный удар по спине, угрожая переломать ему все кости.