– А как же! Каждый день, как положено, нахожусь на трудовом посту… – И она пропела: – Завтра будет лучше, чем вчера… лучше, чем вчера, лучше, чем вчера…
– Целиком с вами согласна! – подхватила Надежда. – Но я, вообще-то, о другом! Вы вчера здесь не заметили такого симпатичного мужчину…
– Милая, – не дала уборщица закончить фразу, – в моем возрасте все мужчины моложе семидесяти кажутся удивительно симпатичными!
Она ловко крутанулась вокруг швабры и запела звонким голоском:
– Раз иголка, два иголка – будет елочка! Раз дощечка, два дощечка – будет лесенка! Раз словечко, два словечко – будет песенка!
– Вместе весело шагать по просторам, по просторам, по просторам… – подпела Алка, но Надежда вовремя наступила ей на ногу.
Алка опомнилась и замолчала, а Надежда продолжала свое:
– …такого полноватого, невысокого, с густыми черными волосами и пышными усами…
– С усами? – переспросила травести. – Вроде как был такой… у него еще телефон с такой хорошей музыкой…
– С какой? – ухватилась Надежда. – Не помните?
– Как же… а, вспомнила! – И бодрая старушка снова запела пионерским голосом: – Эх, хорошо в стране советской жить, эх, хорошо страной любимым быть, эх, хорошо стране полезным быть, красный галстук с гордостью носить…
Надежда с Аллой переглянулись. Эта самая мелодия была записана на Люськином мобильнике! Надежда еще вчера повеселилась, а Люська не моргнув глазом заявил, что скучает по пионерскому детству.
В глубине коридора приоткрылась дверь, из нее выглянула совершенно лысая голова, и недовольный мужской голос произнес:
– Мишугина, опять за старое взялась? Опять пионерские песни поешь? Я же тебя, кажется, предупреждал…
– Лев Яковлевич, последний раз! – травести сложила ручки на груди. – Честное пионерское, это не повторится!
– Ну, смотри у меня, Мишугина! – Голова спряталась, и дверь закрылась.
– Вот видите, – травести тяжело вздохнула, – не ценит начальство мое стремление нести искусство в массы. Или моя тематика их не устраивает! Придется, видимо, разучивать на старости лет песни из репертуара Филиппа Киркорова…
Надежда прервала словоохотливую травести, пока та не запела «Банька моя, я твой тазик»:
– Значит, ему позвонили по телефону?
– Кому? – удивленно переспросила уборщица.
Судя по всему, она погрузилась в воспоминания о своем славном театральном прошлом и совершенно забыла, о чем они только что разговаривали.
– Ну, тому мужчине с усами, – терпеливо проговорила Надежда, – у которого записана на мобильнике песня «Эх, хорошо…».
– Ах, этому! – Уборщица неохотно вернулась мыслями в скучный сегодняшний день. – Ну, выходит, позвонили, раз музыка заиграла. Не позвонили бы, так, верно бы, не заиграла…
– Несомненно, – устало согласилась Надежда. – А вы, случайно, не слышали, о чем он разговаривал?
Одаренная уборщица задумалась. Надежда смотрела на нее в ожидании. Алка нетерпеливо посматривала на часы. Она не очень-то верила в пользу от их сегодняшнего похода.
– Вроде как он сперва послушал, а потом сказал: «Ну сейчас, одну минуту! Я выйду!»
– И вышел? – недоверчиво уточнила Надежда.
Уборщица явно что-то путала. Люська не проходил через зал ресторана, они бы его непременно заметили.
– Вышел, – убежденно кивнула уборщица.
– Путаете вы что-то! – подала голос Алла. – Никуда он не выходил! Мы почти напротив входа сидели…
– Так он не туда вышел! – травести кивнула в сторону зала.
– А куда? – оживилась Надежда.
– А вот сюда, через служебный выход! – И уборщица мотнула головой в дальний конец коридора.
Неожиданно возле них возникла сухопарая женщина в строгом бордовом костюме и осведомилась, подозрительно глядя на подруг:
– Я извиняюсь, женщины, вы из какой конкретно организации? И что вы здесь, в таком странном месте, возле туалета, проверяете? А вы, Мишугина, почему не выполняете свои непосредственные обязанности?
– Мы из центральной по претензиям! А если более конкретно – из ГУИОН и БУБОП! – с апломбом ответила Алла. – Проверяем наличие отсутствия дополнительных путей эвакуации в случае чего!
– В случае чего? – не отступала женщина в бордовом.
– В случае того! – сурово ответила Алла. – Не вопросы нужно задавать ответственным работникам, находящимся при исполнении, а пути эвакуации содержать в постоянной готовности! Сами знаете, живем как на вулкане! – И она, крепко подхватив Надежду под локоть, решительно зашагала в направлении, указанном бывшей заслуженной пионеркой.
– Ну, ты даешь! – восхищенно шепнула Надежда. – До такого даже я не додумаюсь! Верно говорят, что нахальство – второе счастье!
– Всем оставаться на местах! – лихо ответила Алка. – Наше оружие – внезапность!
Коридор поворачивал под прямым углом и упирался в железную дверь, закрытую на самую обычную задвижку.
Сзади доносились шаги опомнившейся женщины в бордовом.
– А можно документики ваши посмотреть? – кислым голосом проговорила она, вывернувшись из-за угла.
– Нельзя! – строго ответила Алка, не оборачиваясь, и добавила: – Поскольку мы конкретно из центральной по претензиям, то никакие претензии к нам не предъявляются, а вы со своими претензиями можете обращаться в отдел претензий!
Выговорив эту немыслимую фразу, она отодвинула задвижку, и подруги вышли из служебной двери ресторана, с грохотом захлопнув ее за собой. Надежда опасливо оглянулась на дверь. Как бы не привела эта тетка в бордовом костюме кого покрепче себе в помощь. Она внимательно оглядела окрестности.
Они с Алкой оказались в типичном петербургском дворе, отчасти стыдливо заасфальтированном, отчасти заросшем густыми пыльными лопухами. Возле ресторанной двери лопухов не было, зато здесь было огромное количество ломаной тары самого разного назначения. Среди этой тары очень уютно расположилась худощавая трехцветная кошечка с двумя очень похожими на нее котятами. Кошечка свободной лапой намывала себе мордочку, один из котят в упоении ловил собственный хвост, а второй сочувственно за ним наблюдал. При появлении подруг кошечка ненадолго прервала свою водную процедуру, приветливо взглянула на Надежду и негромко мурлыкнула.
– Вот кто мог бы нам многое порассказать, – со вздохом проговорила Надежда, – да, к сожалению, мы вряд ли найдем с ней общий язык…
Шустрый котенок почти поймал свой хвост, но в самый последний момент не удержал равновесия и свалился на спину. Мама озабоченно взглянула на него и на всякий случай пару раз лизнула. Второй котенок, видимо, обидевшись на такую вопиющую несправедливость или просто внезапно охваченный охотой к перемене мест, заковылял прочь от матери по пластмассовому ящику, гордо задрав коротенький треугольный хвостик. Дойдя до края ящика, он не остановился, а смело шагнул вперед и провалился в щель между ящиком и стеной дома. Оттуда тут же донесся его испуганный писк. Кошка-мама озабоченно привстала, заглянула в щелку, но ничем не смогла помочь своему чересчур любопытному отпрыску.
