— Рассказывай! — потребовал Патрик.
— Всего я рассказать не могу, — быстро отозвался Данилов. — Это не моя тайна…
Он и сам чувствовал, как глупо звучат эти слова, но ничего с собой поделать не мог — в его ушах звучал серьезный тихий голос: «Если ты назовешь мое имя, то уже на следующий день я буду мертва».
— Знаешь, Алекс, встречаясь с тобой, я нарушаю все инструкции, — строго объявил Патрик, — и это грозит мне многими неприятностями. Однако я иду на это, потому что считаю тебя своим другом.
— Я польщен, — развел руками Данилов, — но ничего не могу поделать. Человек, который передал мне эту информацию, может погибнуть. Я дал слово. Может быть, это звучит странно, но нарушить его я не могу.
— Да, в наше время такое звучит странновато, — неожиданно согласился Патрик. — Но я тебя понимаю, по пустякам ты бы не стал упрямиться. Однако что-то ты мне можешь рассказать?
Данилов рассказал все, что мог. Патрик выслушал его с непроницаемым выражением лица.
— Ну, вот так, — почти жалобно закончил Данилов. — Наши мне не верят. Кажется, они считают, что я просто запойный алкоголик с буйной фантазией.
— У них есть для этого некоторые основания, — сурово заявил Патрик. — Я бы тоже не поверил, если бы не твои документы, которые я обнаружил в самом неподходящем месте.
— Как зовут этого человека? — спросил Данилов. — Ну, бандита, у которого ты все это нашел?
— Вряд ли ты слышал о нем. Витольд Шимански по прозвищу Гробовщик. Специалист по особым поручениям, как я уже сказал. Судя по твоей информации, работает сейчас на мистера Костелло.
— И кто же он такой, этот мистер Костелло?
— Очень скользкий тип, — поморщился Патрик. — Неудивительно, что ваши ничего о нем не знают. Формально он владелец сети кофеен в Париже. Пропагандирует кофе с плантаций Колумбии. На хорошем счету у полиции. Абсолютно чист перед французским законом. По большому счету у Интерпола на него тоже ничего нет, кроме отдельных свидетельств, не занесенных ни в один протокол. На самом деле он выполняет здесь роль координатора. Управляет такими подонками, как Гробовщик, распределяет заказы, оплачивает работу, выносит взыскания. Думаю, с тобой разделались по его поручению.
— Вот как? И что же теперь будет?
— Это зависит от того… — Патрик взял паузу. — Это зависит от того, насколько ты сам веришь в свою историю.
— А ты, выходит, не веришь?!
— Я бы не поверил, но документы и деньги… Ты явно вмешался в их дела, но вот что дальше? Я склоняюсь к тому, что они изменят свои планы насчет самолета. Ты выжил, ты предупредил службу безопасности — они это узнают и сделают выводы. Заложить взрывчатку в охраняемый объект не так просто, а в создавшейся ситуации почти невозможно. Я думаю, они отступятся.
— Да никогда в жизни! — возразил Данилов. — На кону миллиарды долларов. Ради этого можно рискнуть.
— Наверное, — пожал плечами Патрик. — В конце концов, это дело русских. Думаю, вы в состоянии сами справиться с этой проблемой.
— А разве ты мне не поможешь? — с тревогой спросил Данилов.
— Уже помог, — ответил Патрик. — Вернул тебе твои вещи — без протоколов и докладных записок. Это серьезное нарушение, но я на него пошел. Рад был помочь, но дальше действуй без меня. Мое задание не имеет ни малейшего отношения к салону в Ле Бурже. Я даже не имею права разговаривать с тобой. И ты меня не видел, ясно?
— Без проблем, — кивнул Данилов. — Но что же мне делать? Можешь хотя бы посоветовать?
— Убеди своих, что тебе угрожала смертельная опасность, — пожал плечами Патрик. — Сведи их с фермером, который тебя откачивал. Это должно их убедить.
— Я попробую. — Данилов был совсем не уверен, что бывший легионер согласится обременить себя новыми заботами. — А у тебя случайно нет фотографии того парня, ну, Гробовщика? Кто знает, вдруг он опять появится где-нибудь поблизости… Я почему-то не думаю, что опасность уже миновала.
Поколебавшись, Патрик все-таки достал откуда-то из потайного кармана небольшой снимок — что-то вроде фотографии на заграничный паспорт — и протянул его Данилову.
— Я предполагал, что ты об этом попросишь, — сказал он. — Мысль верная. Гробовщик напортачил и обязан исправить свою ошибку. Это общая практика. Но будь осторожен — второй раз этот человек не ошибется! На твоем месте я вообще покинул бы пределы Франции, и как можно скорее. Знаю, что ты не трус и хватка у тебя имеется, но сейчас взялся за дело, которое тебе не по зубам. Надо просто расшевелить службу безопасности, а потом сразу уехать.
— Если я уеду, мой редактор будет крайне удивлен, — заметил Данилов. — А возможно, даже и оскорблен. И потом, если наши наконец поймут глубину опасности и усилят бдительность, бандитам уже не будет никакого смысла меня убивать. Зачем?
— Ты не прав, — покачал головой Патрик. — Я эту публику знаю. Прикончить тебя — это теперь дело чести. Неудачливый киллер — это тоже своего рода приговор. Гробовщик будет сейчас землю рыть, чтобы доказать свою сноровку.
— Ты меня сильно утешил, — криво усмехнулся Данилов. — Воодушевил!
— Просто нужно все сделать быстро. Как я сказал — найди фермера, сведи его с вашими и сразу бери билет на ближайший рейс до Москвы. Про меня забудь — это железное правило, которое ты не должен нарушить. А теперь прощай, Алекс!
Он крепко пожал Данилову руку и быстро вышел из номера. Тот перевел дух и недоверчиво уставился на рассыпанные по покрывалу предметы. Нет, это не сон — все было на месте. Документы, аккредитация, бумажник. Все будто вернулось на исходные позиции. Только уже не было того покоя, той уверенности, с которой Данилов ступил на французскую землю. За ним вроде никто не гнался, но ощущение загнанности он испытывал совершенно отчетливо. Хорошенькое дело! Мистер Костелло, который не присутствует в полицейских сводках и который координирует действия таких законченных отморозков, как Гробовщик! У него, видишь ли, профессиональная гордость! Он вернется, чтобы исправить ошибку! Данилов никак не мог считать свое существование ошибкой, но пока не мог придумать, что бы такое противопоставить профессиональному убийце в качестве контраргумента. У него не слишком хорошо получилось убедить ребят из службы безопасности насчет главной опасности, а уж об опасности для них несравненно более мелкой и говорить не стоило. К тому же Данилову жутко не везло со свидетелями — ему не на кого было ссылаться, говоря о самолете, а теперь он должен был помалкивать насчет Патрика. Какой-то заколдованный круг!
Алексей посмотрел на фотографию, которую ему дал Патрик. Со снимка на него смотрело угрюмое жирное лицо мужчины лет сорока пяти — с мясистым носом и кучерявыми бакенбардами, — лицо мясника или мелкого лавочника. Но вот предпочел человек заделаться Гробовщиком, да не просто гробовщиком, а с большой буквы!
Лицо было совершенно незнакомым — никто из участвовавших в похищении не был похож на Гробовщика. Значит, он тоже являлся в некотором роде координатором, сам руки не марал, а только отдавал распоряжения. А теперь еще и пустился в бега. Даже Патрик не смог его взять, куда уж Данилову! И в самом деле оставалось одно — брать билет до Москвы и отчаливать. Но как объяснить все Самусевичу? А как оправдываться перед следователями, если самолет все-таки взлетит на воздух? Наверняка тогда его будут упрекать, что не предупредил, не помог предотвратить, что сыграл на руку террористам… А главное, как быть тогда со своей совестью? М-да, положение хуже губернаторского.
