Завоевывая мир, мы были нацией солдат и торговцев. Теперь мы стали нацией торгашей. И если ваши книги помогут не погаснуть искрам воинского духа в нашем народе, то есть надежда, что когда-нибудь империя возродится! Я этого не увижу - но одно обещаю: я, контр-адмирал в отставке Чарльз Додсон, не имею права умереть прежде, чем все, что содержится в этих папках и шкафах, увидит свет, - надеюсь, с помощью вашего пера, молодой человек - а знаю я много такого, что вы не найдете ни в каких архивах! И здесь записи не только о том, что видел я, но и свидетельские показания очень многих моих знакомых, сослуживцев и не только - выйдя в отставку, я имел возможность поездить по свету, бывал в разных странах, даже в России - подобно тому, как другие коллекционируют марки или что-то подобное, я искал участников тех событий и с нашей, и с другой стороны.
Итак, Гавр сорок четвертого, как мы вернулись на континент. Но прежде я хотел бы показать вам документ, иллюстрирующий мою мысль - что бывает, когда мы пытались защищать свои интересы чужими руками. Не следует тогда удивляться, что пешки не захотят идти на размен за пославшую их Британию!
Коммодор Эдмонд Григ. Крейсер "Один", ВМС Свободной Норвегии. Из папки контр-адмирала Додсона. О событиях января - начала февраля 1944
Нет, сэр, я не родственник великому композитору, гордости Норвегии. Ну если только очень дальний - Норвегия не такая большая страна, и возможно, когда-нибудь наши родословные и пересекались. Но не буду отрицать, мне льстило, когда при заходе в европейский порт (в иных про того Грига и не слышали), некоторые, прочтя в судовой роли "Э. Григ", обращались ко мне, не сын ли я - и что с того, что стою на мостике, а не за дирижерской кафедрой, ведь общеизвестно, что в Норвегии моряки все.
До сорокового года я не был и военным. У Норвегии была чисто символическая армия и флот - ведь после той Великой войны нам упорно твердили, что подобного никогда больше не повторится. Даже армию у нас одно время хотели заменить "гражданской гвардией" из малого числа профессионалов, работа которой в мирное время будет заключаться в военной подготовке ополчения пару недель в году. А корабли, за немногим исключением, были построены еще до той войны - кроме заградителя "Трюгвассон" и трех миноносцев, которые ради престижа числились эсминцами (хотя были меньше германских, типов "Вольф" и "Меве", таковыми не считающихся). И все офицерские должности на флоте были расписаны на годы вперед. Зато Норвегия могла гордиться своим торговым флотом, пятым в мире. Я был капитаном - и когда нас захватил Гитлер в сороковом, успел увести свой пароход в Англию. И таких, как я, было много - потому, когда наш добрый король Хокон стал, с английской помощью, формировать военный флот под норвежским флагом, я получил воинский чин. Причем у британцев есть любопытная особенность, звания могут быть как постоянные, так и временные, так что, строго говоря, я был "временно коммодор", но мне так было непривычно, и я представлялся, опуская первое слово. А работа военного моряка мало отличается от моряка торгового - разница лишь в том, что иногда приходится стрелять.
Ну а музыка - просто увлечение в свободное время. И у моряка бывают свободные часы, которые охота заполнить чем-то для удовольствия - как джеклондоновский Волк Ларсен мастерил усовершенствованный секстан. Ну, а я складывал стихи под простую мелодию. Впрочем, не я был первым. "Пятнадцать человек на сундук мертвеца, йо-хо-хо и бутыка рому" не было выдумано Стивенсоном, такие песенки были нужны, чтобы задавать ритм в палубных работах, всем тянуть дружно - раз, два, взяли. Тем более я и не старался сочинять - просто иногда на ум приходили слова, достойные музыки.
Он щедро сулил, этот вождь иноземный,
Купивший наши мечи.
Он клятвы давал нерушимее кремня,
Верней, чем солнца лучи.
Сказал он, что легкой будет победа,
И крови своей не прольем.
Еще не настанет время обеда,
Мы город на меч возьмем.
И будет три дня там все в нашей воле -
Устанем от грабежей!
И славно утешим веселых красавиц,
Оставшихся без мужей!6
Именно это было обещано нам перед тем походом. Доставить войска на острова Шпицберген, обозначив военное присутствие законных норвежских властей. Неофициально же большой чин, специально приехавший из Лондона, сказал: действовать предельно решительно (не исключая даже, при благоприятных обстоятельствах, применения оружия), помня, что это территория своего государства, которую надлежит защищать от чужеземного вторжения всеми доступными средствами. "И ничего не бойтесь, любые ваши действия получат полную поддержку Британской империи! Вы все правильно поняли, коммодор?"
Приказы на флоте положено исполнять. Под моей командой были крейсер "Один" (бывший "Даная"), эсминцы "Свенер", "Сторд" ("тип S"), "Сент Олбанс", "Линкольн" (бывшие американские), транспорт "Глеодден", имеющий на борту польскую пехотную полубригаду (два батальона со средствами усиления, всего около 1300 человек). Нам было сказано, что этого хватит, чтобы драться со всем русским Северным флотом, насчитывающим в активном составе всего несколько эсминцев. Был еще захваченный у немцев "Шеер", но он, по данным разведки, стоит в ремонте. "Но наиболее вероятным будет, что русские при первых же ваших выстрелах подожмут хвост и уберутся восвояси - решите на месте, дать им уйти или взять с них штраф, как, например, оставить на берегу все имущество, что они успели выгрузить. Вы, коммодор, носите чин Роял Нэви, пусть даже временно - так запомните главное правило Королевского флота: не отступать и не сдаваться ни при каких обстоятельствах! Только в бой - и не считать врагов, от этого их меньше не станет".
Мне уже тогда показалось странным, что обещая полную поддержку, британцы не дали ни единого своего корабля в помощь. И даже в десант послали не своих солдат, а поляков (у Свободной Норвегии в Англии не было сухопутных частей). При погрузке я свел знакомство с их командиром, полковником Закржевским, меня удивило, что этот пан гораздо больше немцев ненавидит русских, которых считает к тому же очень плохими солдатами.
- Их спасает лишь территория! - орал он, едва не хватаясь за саблю. - Если бы мы в тридцать девятом могли размахнуться так широко! И если бы эти подлые москали не ударили нам в спину, когда мы уже готовы были гнать немцев до Берлина! Каждый из моих орлов в бою стоит пяти, нет - десяти русских! И я надеюсь, после этой войны Англии сдержит свое слово - Польша в границах 1772 года! Тогда весь мир еще увидит истинное польское величие!
Эти настроения, насколько я мог видеть, разделяли его офицеры. Я слышал, как они открыто хвалились, как скоро будут топить москалей в море. И легко было предвидеть, что наша миссия миром точно не обернется, будет война. Не инцидент, а война - глупо надеяться, что русские простят пролитую кровь и потопленные корабли! И что тогда сделает Британия - объявит войну России?
