– Да нет у меня никакой кассеты! – сердито ответил Дергунов.
– Зачем вы меня тогда позвали в квартиру?
– Затем, чтобы вы не орали на весь подъезд. Настя молчала, Дергунов тоже молчал. Ситуация складывалась довольно странная.
– Вы вообще кто такая? – спросил наконец журналист.
– Никто. То есть я не власть и не бандитка. Я подруга Тани Масловой, Севиной жены. Сева Тане все рассказал, весь свой план.
– Какой такой план? – спросил Дергунов, но спросил как-то вяло, без нажима.
– Таня должна была сама прийти за этой кассетой, но она хотела как можно скорее увезти из города сына. Она очень боится.
Дергунов слушал, наклонив голову и глядя на гвоздик, вбитый в плинтус.
– Недавно в автокатастрофе погиб Севин друг, адвокат Мерлужин. Через несколько дней после его смерти Севе домой принесли видеокассету. Это Мерлужин просил передать, если с ним что-то случится. Сева посмотрел кассету, и ее содержание показалось ему таким важным, что он решил ее хорошенько спрятать. Он взял пустой дипломат, запер его на ключ, а ключ засунул в коробку с кошачьим кормом. Коробку наутро отдал соседке. А в ту ночь он с пустым дипломатом и кассетой за пазухой появился у вас на пороге. Просто спустился на первый этаж.
Дергунов перенес тяжесть своего тела с одной ноги на другую, но взгляда от гвоздика не оторвал.
– Итак, – продолжала Настя, – он отдал кассету вам и попросил подержать ее у себя. А сам с запертым дипломатом отправился в гостиницу. Поднялся на третий этаж и оставил дипломат в коридоре. Из гостиницы вышел с пустыми руками. Таким образом он пытался запутать возможных наблюдателей. Если бы за ним следили, то подумали бы, что он передал кассету одному из постояльцев. В гостинице их сотни – попробуй всех проверь!
На следующий день Севу застрелили, – закончила Настя. – Когда вы узнали о его смерти, вы просмотрели кассету и сильно испугались.
– Да, – сказал Дергунов и вскинул голову. – Я сильно испугался. Я лично влезать в подобное дело не хочу. Я не знаю, почему Сева оставил кассету именно мне. Я не занимаюсь криминалом.
Настя едва сдерживала себя, так ей хотелось получить эту кассету в руки. Она тоже боялась, и еще посильнее, чем Дергунов, потому что уже влезла в это дело по самые уши и теперь надо было как-то вылезать. По крайней мере, ей хотелось вылезти.
– Сева оставил кассету вам потому, что только вы, как журналист, могли понять ее ценность.
– Ценность! – презрительно повторил тот. – Чем она ценна? Тем, что Маслов заплатил за нее жизнью?
– Его убили не из-за кассеты, про нее никто не знает. Кроме вас, Тани и меня.
– А что Таня-то будет с ней делать?
– Думаю, если спросить Таню, – честно ответила Настя, – она предпочтет ее сжечь. Мужа не вернешь, но она хочет сохранить свою жизнь и жизнь Коли.
Дергунов повернулся и вышел из коридора. Через минуту появился снова, неся в руке черную коробку. Он весь покрылся потом, как будто бы это была бомба, готовая взорваться в любую секунду.
– Я рассчитываю, что вы никому и никогда не назовете мое имя, – отчеканил он, протягивая Насте кассету.
Она молча приняла ее и засунула в сумочку. Тщательно застегнула «молнию» и подняла голову.
– Обещаю, что никому про вас не расскажу.
Дергунов обошел ее и, ни слова не говоря, открыл дверь. Настя кивнула и, не попрощавшись, ступила за порог. Дверь захлопнулась. Теперь пришел ее черед покрываться потом. Господи, у нее в руках разгадка! Скорее бы добраться до видеомагнитофона! Интересно, есть у Самойлова в коттедже видеомагнитофон? Она не успела ознакомиться с его интерьером.
Настя вышла на улицу и вдохнула полной грудью. Самойлов неподалеку копался в багажнике своих «Жигулей». Прямо возле подъезда стояла задрипаная серая «Волга» с проржавевшим днищем и открытой задней дверцей. Когда Настя проходила мимо нее, сзади кто-то взял ее за локоть. Она удивленно обернулась и в ту же секунду очутилась лицом к лицу с шофером из «КЛС».
– Молчи, – произнес он и тихонько ткнул ей в живот чем-то острым.
Настя медленно опустила глаза и увидела, что это нож – с коротким, страшно заточенным лезвием.
– Садись в машину, – велел шофер и медленно, почти нежно провел лезвием по ее талии.
Настя так испугалась, что как-то сразу разучилась пользоваться легкими. Она стала задыхаться, раскрыла рот, делая короткие судорожные вдохи, пытаясь вобрать в себя живительный воздух, но воздух не шел, отказывался идти внутрь. Шофер положил руку ей на затылок и сильно нажал. Настя согнулась, ее толкнули в спину, и она повалилась на заднее сиденье «Волги», попав в чьи-то сильные и нелюбезные руки.
– Тихо, душечка, – сказали ей в ухо.
Перед Настей мелькнуло незнакомое лицо, почти такое же, как у шофера, – спокойное и холодное.
Самое ужасное, что вокруг было полно людей, они все так же шли по своим делам, словно ничего не происходило. И Самойлов стоял буквально в двух шагах. Что он забыл там, в своем багажнике? Неужели он не видел, что с ней сделали?!
Через секунду выяснилось, что Самойлов видел. Он поднял голову, захлопнул багажник и эластичной походкой направился к «Волге». В руках у него была бейсбольная бита.
Шофер еще не завел мотор. Он обернулся, чтобы переброситься с напарником несколькими словами, поэтому увидел Самойлова слишком поздно. Однако все же успел заблокировать дверцы и поднять стекло.
Дальше все было как во сне. Самойлов молча подошел, коротко размахнулся и ударил битой по стеклу. Раздался звон, шофер припал к рулю и закрыл голову руками. В него брызнули осколки. Тут же в разбитое окно влетел каменный кулак, и голова шофера некрасиво дернулась. Он упал вправо, на свободное сиденье.
Тип, который держал Настю, отчаянно завозился рядом и извлек откуда-то из-под себя пистолет. Несмотря на то что перед ее глазами плыл красный туман, Настя рванулась к нему и буквально упала на оружие. Рука Самойлова тем временем выдернула кнопку блокировки дверей. Он рванул дверцу на себя и ударил еще раз. Раздался вскрик, и поверженное тело свалилось на Настю. Она закричала, и тут Самойлов, который уже обошел машину, потащил ее на улицу. Она мертвой хваткой вцепилась в сумочку.
Насте казалось, что она умирает – легкие все еще не работали, она задыхалась. Двор вокруг них вымер, словно перед началом грозы. Все попрятались, кто куда.
Самойлов швырнул Настю на переднее сиденье «Жигулей», на заднее бросил биту, прыгнул за руль и тут же стартовал. Он не смотрел ни на Настю, ни в зеркальце заднего вида, только давил на газ и вращал руль, совершая поворот за поворотом. Через пятнадцать минут бешеной гонки завел автомобиль на большую стоянку и только тут заговорил:
– Ну что? Твой неожиданный визит того стоил?
Настя усиленно закивала головой. Губы у нее посерели, а вокруг рта образовался голубой ободок. Ей по-прежнему остро не хватало воздуха.
