– Да… Подарки знатные.
– Опять какой-нибудь агрегат, который сам печет блины и мажет ботинки гуталином. Мать считает, что я не в состоянии приготовить себе завтрак.
Он говорил это, отчаянно надеясь, что сейчас позвонит матери, и все разрешится. Окажется, что Лиза сидит, например, у Плотниковых. Или отправилась в магазин за майонезом, чтобы сделать еще один салатик. Или поехала за новыми туфлями, потому что у старых сломался каблук. Что угодно, только не то, чего он так боялся.
– Твои родители думали, что ты будешь на седьмом небе от счастья, – сказала Наталья обвиняющим тоном и отправилась на кухню. – Я у тебя тут кое-что подъела. На нервной почве, знаешь ли. Волновалась! Но с тобой же ничего не получается так, как у людей.
– Мои родители вот уже больше сорока лет пытаются думать за меня. Никак не могу их от этого отучить, – сказал Игорь, следуя за ней.
– У тебя жутко здоровый аквариум. Наверное, диван раскладывается тютелька в тютельку.
Наталья достала из сумки, стоявшей на стуле, мобильный телефон и принялась нажимать на кнопки.
– Диван вообще не раскладывается, – ответил Игорь. – Когда мне не хватает простора, я сплю на полу. Подкладываю под себя покрывало, на котором глажу брюки.
– Да… С рыбами – это у тебя настоящий заскок.
Она наконец дозвонилась и сказала в трубку тоном, которого Игорь у нее никогда не слышал:
– Салют, это я. Ты перебесился? Что ты сопишь, как гриппозный слон? Если не хочешь, чтобы я тебя действительно бросила, приезжай за мной. Ничего, для того, чтобы сохранить семью, бензина должно хватить. Это твои, блин, проблемы! Записывай адрес, – она назвала улицу и номер дома. – Я буду стоять возле второго подъезда. Даю тебе пятнадцать минут. Ну, двадцать, не больше. И приготовь пламенную речь, чтобы я поверила в твою искренность. Все, пока!
Она отключилась и посмотрела на Игоря с усмешкой:
– Да, я с ним именно так и разговариваю. Большего он не заслуживает. Хотя к нашему сыну относится хорошо. Поэтому я его и держу.
– Ты говоришь о нем, как о домашнем питомце.
– Тебе-то какое дело? Или это мужская солидарность?
Игорь так нервничал из-за того, что она все не уходила, что даже стал притопывать ногой.
– Наташ, давай перестанем пикироваться. Мы все выяснили, теперь можно и успокоиться.
Он тоже достал сотовый и набрал номер матери.
– Мам, – сказал он, когда та ответила. – Мам, где Лиза?
* * *
Елена Максимовна устроилась на заднем сиденье машины и блаженно раскинулась на нем. Геннадий ехал осторожно, время от времени поглядывая в зеркальце заднего вида. Его бывшая была явно на седьмом небе от счастья.
Когда зазвонил ее мобильный телефон, она сначала посмотрела на дисплей и лишь потом сняла трубку.
– Мам, – сказал ее сын голосом, звенящим от высоковольтного напряжения. – Мам, где Лиза?
Именно в этот самый момент Елена Максимовна поняла, что все пошло не так, как она планировала.
– Лиза? – переспросила она небрежным тоном. – Не знаю, кажется, уехала домой.
– А почему тебе так кажется? – Игорь говорил медленно, словно ему было трудно произносить слова.
– Не знаю, милый. Просто она ушла, и все. Когда я сказала, что должна приехать Наталья… Если я что-то испортила, – тревожно добавила она после паузы, – то ведь ты можешь ее вернуть.
– Ага, – сказал Игорь и засмеялся.
От этого смеха у Елены Максимовны кровь застыла в жилах. Какое-то шестое чувство подсказало ей: все, что она сделала, непоправимо! Она вспомнила, с каким лицом Лиза надевала пальто. Представила, как она вышла на улицу. Как побрела по скользкому тротуару…
– Ты что, не знаешь, как ее найти? – дрогнувшим голосом спросила она и свободной рукой схватилась за горло, потому что ей стало трудно дышать.
Геннадий засопел и стал притормаживать. Настроение бывшей жены передалось ему. Он занервничал. Ведь он тоже в этом участвовал! Он первым накинулся на Лизу, пытаясь выжить ее из квартиры.
– Скажи ему: он сам нас дезинформировал, – бросил Геннадий через плечо. – Он все время таскался к своей бывшей жене и говорил, что лучше ее и на свете никого нет. Что мы должны были думать?!
– Вы должны были думать, что я сам разберусь со своими проблемами, – сказал Игорь, слышавший слова отца. – Откуда я знал, что вам придет в голову заниматься сводничеством?
– Разворачивай машину, – бросила Елена Максимовна дрожащим голосом.
– Скажи ему, пусть не вздумает разворачивать, – парировал Игорь. – Не обижайтесь, но я хочу остаться один.
Игорь чувствовал, что еще немного, и он закричит на них. Ему стоило огромных усилий сдерживаться.
– А где Наталья? – жалобно спросила мать.
– Я отправил ее домой. За ней муж приехал.
– Игорь, я что – абсолютно ничего не понимаю в этой жизни? – у Елены Максимовны дрожал уже не только голос, но и руки. Она никак не могла достать из сумки платок.
– Мам, ты меня родила и вырастила. Я тебе за это страшно благодарен. Но, знаешь, на этом нужно было остановиться.
Разорвав связь, Игорь вышел в коридор, надел куртку и выбежал на улицу. У него вдруг появилась странная надежда, что Лиза никуда не уехала, что она где-то совсем рядом. Может быть, просто гуляет поблизости? Или бредет вдоль дороги, сама не знает куда? Он мог только догадываться, что сказали или сделали его родители, чтобы заставить такую женщину, как Лиза, просто уйти. Не оставив ему ни записки, ни письма, ничего…
Подумав о записке, он вернулся домой – запыхавшийся, потный и злой. Он бегал по дому, разбрасывая вещи, которые месяцами лежали на своих местах и не помышляли о таком варварском к себе отношении. Он проглотил курицу, обгрызенную кошкой, и не почувствовал ее вкуса. И сытости тоже не почувствовал. Он вообще перестал чувствовать.
До двенадцати оставалось пятнадцать минут. Игорь сел на диван и обхватил голову руками. Ему было плохо. Еще утром ему казалось, что он несчастен. Он был идиотом и неврастеником. Он заставил других людей думать, что хочет вернуть прошлое. Тогда как на самом деле он просто не мог создать себе достойное настоящее. Потому что рядом с ним не было любимой женщины.
А потом он встретил Лизу. И мир сразу заиграл тысячами красок. Яркие новогодние запахи вернулись к нему из детства; вкус мандаринов снова показался божественным, а елочные шары, посыпанные цветной крошкой, сказочно красивыми.
Он не должен был обвинять мать в том, что Лиза ушла. Он сам был в этом виноват. Цепочка событий выстроилась перед его мысленным взором, и ему стало ясно, что бездействие и пофигизм иногда оборачиваются огромными бедами. Если бы он расстался с Верой сразу, в тот момент, когда понял, что не любит ее и не хочет жить с ней вместе, ничего не случилось бы. Вера не нагрянула бы внезапно, не устроила сцену, и ему не пришлось бы везти ее домой. Он не выпустил бы Лизу из виду, и они никогда больше не расстались бы. Если бы да кабы…
