И все же я не бросил расследование.
2 октября 1998 г., 11.52.
«Насьон».
Марк поднял глаза. Спина у него взмокла от пота.
Здесь он должен сделать пересадку на скоростную подземку.
Марк вышел на платформу с тетрадью в руке. Он задыхался. Добравшись до ближайшей лавки, он сел, закрыл тетрадь и открыл рюкзак. В ушах стоял звон.
7 ноября 1982 года…
Ему никогда не забыть тот день. Эта дата навсегда осталась впечатанной в его память — он читал и перечитывал составляющие ее цифры и буквы, выбитые на могильном камне деда, просто потому, что не знал, чем еще заняться, пока бабушка плачет. Она ходила на кладбище каждый день. В те дни, когда в школе не было занятий, Марк ходил с ней, толкая перед собой коляску с Лили. Кладбище располагалось далеко, надо было долго идти вдоль берега, и всю дорогу Николь беспрестанно кашляла.
7 ноября 1982 года…
Марк чуть ли не наугад шел переходами метро, пытаясь разыскать в лабиринтах огромной станции пересадку на линию А. К нему понемногу возвращалось спокойствие. Он напрягся, вызывая в памяти схему скоростной подземки. Направления на Венсенн, Нуази-Ле-Гран, Бюсси-Сен-Жорж…
Он замедлил шаг. Не нужно торопиться. Надо обдумать события последних часов и откровения Гран-Дюка. Убийство детектива, исчезновение Лили… Несчастный случай, произошедший с бабушкой и дедушкой.
По вспотевшей спине пробежал ледяной сквозняк, гулявший в бесконечных коридорах подземки.
Нет, он не так глуп, чтобы бросаться в пасть к волку. Во всяком случае, не приняв мер предосторожности. В голове снова возник план метро. Марк улыбнулся. Пожалуй, с его стороны будет гораздо умнее двинуться в противоположном направлении, к станции «Дефанс». Всего на одну остановку больше. Он потеряет несколько минут, зато обезопасит источник сведений.
Пару минут спустя Марк уже пробирался через плотную толпу Лионского вокзала. Он позволил потоку пассажиров увлечь себя в длинный коридор. На стенах висели афиши с рекламой новых фильмов. «Заклинатель лошадей», «Спасти рядового Райана»…
Реклама недавно вышедших книг. Афиши концертов.
Марк чуть повернул голову.
Скромная афиша приглашала на концерт Шарлели Кутюра в зале «Батаклан».
Мысли Марка вернулись к Лили.
«Стрекозка моя!
Твои крылышки хрупки,
А я сижу в разбитой кабине…»
Марк достал мобильник. Сеть, наконец-то! Он набрал номер Лили.
Семь звонков. Как обычно.
Автоответчик.
— Лили, дождись меня. Не делай глупостей. Перезвони. Я иду по следу. Я найду.
«Что он найдет?
Не важно. Главное, не останавливаться. Идти вперед».
Марк дошел до зала отправления поездов дальнего следования. Оранжевые вагоны скоростных составов выстроились в ряд, словно спринтеры, готовые рвануть к югу на дистанцию в пятьсот километров. Камеры хранения располагались справа, сразу за газетным киоском. Марк открыл тяжелую стальную дверцу и сунул в ячейку рюкзак. Он не собирается идти к Карвилям в «Розарий» с тетрадью Гран-Дюка. Гран-Дюк отдал ее Лили, а не старикам Карвилям, и, надо думать, у него были на то свои причины. Марк встретится с Карвилями и попытается обсудить с ними положение вещей. А потом видно будет…
Ячейка запиралась с помощью кода. Пять цифр. Не долго думая Марк набрал «7 11 82».
Дверца захлопнулась с сухим щелчком. Марк вздохнул. Рядом в киоске продавали бутерброды. Простояв в очереди минуты две, он купил бутылку воды и сэндвич с ветчиной.
Он принял правильное решение. Надо хотя бы на время расстаться с тетрадью, даже если ему не терпится прочитать продолжение. Узнать версию Гран-Дюка о событиях, случившихся 7 ноября 1982 года.
Марку тогда было четыре года, и у него о том сохранились самые смутные воспоминания. Тем не менее запись в тетради Гран-Дюка наводила на размышления.
«Отсюда, из Стамбула, версия о несчастном случае выглядела неправдоподобной. Что заставляло меня так думать — профессиональная испорченность или интуиция?»
Марк хотел знать!
Ладно, будь что будет.
Он резко развернулся, вернулся в камеру хранения и набрал на дверце ячейки код.
7 11 82.
Нервно порывшись в рюкзаке, он достал тетрадь. Начал листать страницы, пробегая глазами текст.
«…теряю годы жизни. А кто знает, сколько мне их осталось? И все же я не бросил расследование».
Вот оно.
Марк покрепче ухватился за тетрадные листы и резким движением вырвал их из тетради. Пять страниц, не считая той, на которой он остановился. Той, на которой упоминалось о несчастном случае, произошедшем с его дедушкой и бабушкой ночью в Летрепоре. В изложении Гран-Дюка.
Марк сложил листы вчетверо и сунул в задний карман джинсов. Захлопнул ячейку и устремился в лабиринт переходов Лионского вокзала.
23
2 октября 1998 г., 11.55.
Николь Витраль медленно шла по тротуару улицы Бар. Добравшись до перекрестка перед школой Севинье, она остановилась и закашлялась. «Проклятый кашель!» От кладбища Жанваль ее отделяла еще целая длинная улица Монтиньи, поднимавшаяся в горку. Больше километра. Ничего, спешить ей некуда. С тех пор как она вышла на пенсию, распорядок ее дня не отличался разнообразием. Ежедневное паломничество на могилу мужа. Затем булочная Гислена, где она покупала хлеб, и — раз в два дня — мясная лавка. Потом — домой, в квартал Полле. Правда, ноги уже не слушались ее так хорошо, как раньше.
Николь храбро двинулась вперед по самой крутой части улицы Монтиньи. Сразу за поворотом, ведущим к бассейну, ее обогнал муниципальный грузовик, тут же затормозивший.
Из приоткрывшейся дверцы выглянуло жизнерадостное лицо муниципального советника Себастьена.
— Я в спортшколу, мадам Витраль! Хотите, подброшу вас до кладбища?
В мэрии Себастьен входил в группу «молодых» — ему было около сорока, — но вместе с тем он был членом компартии и гордился этим. Он вырос у Николь на глазах. Славный парень, по-хорошему упертый. Что бы там ни болтали по телевизору, пока в партии есть такие ребята, для нее еще не все потеряно. И на будущих муниципальных выборах в мэрию Дьеппа коммунисты получат большинство, в этом она не сомневалась.
Николь Витраль не заставила просить себя дважды и забралась в кабину грузовика. Вместе с Себастьеном ехал муниципальный служащий Тити, которого Николь тоже знала с детства. Пороха он не изобрел бы — что в мирном Дьеппе было особенно ни к чему, — зато поддерживал в идеальном порядке все городские клумбы и вносил свой посильный вклад в процветание местных баров.
