– Вы правда думаете, что он все вспомнит?
– Да. Но даже если память к нему не вернется, то он все равно снова влюбится в вас. Моя мама всегда говорит: где глубоко, там не пересохнет. Его чувства к вам настолько глубоки, что не могут исчезнуть навсегда, даже в такую засуху, как сейчас.
Я простуженно рассмеялась.
– Я бы хотела как-нибудь познакомиться с вашей мамой.
– Почему бы и нет?
Когда она ушла, я почувствовала себя настолько лучше, что решила спуститься вниз.
Кишан мерил шагами кухню. Когда я, хромая, вошла в дверь, он бросился ко мне, взял у меня из рук поднос с нетронутой едой и убрал в холодильник.
– Я смотрю, твоей ноге уже лучше.
– Мистер Кадам обложил ее льдом и заставил целый день держать в приподнятом положении.
– Как ты? – спросил он.
– Нормально. Со мной все будет хорошо, не беспокойся. Конечно, это не та встреча, о которой я мечтала, но это лучше, чем найти его мертвым.
– Я тебе помогу. Мы сможем вместе попробовать вернуть ему память.
Я понимала, чего ему стоило это предложение. Но знала и то, что он говорит это от чистого сердца. Кишан хотел, чтобы я была счастлива, и если ради этого нужно было вернуть мне любовь Рена, он был готов сделать это.
– Спасибо, я очень ценю твое участие.
Я хотела сделать шаг к нему, но споткнулась и чуть не упала. Кишан подхватил меня и нерешительно обнял. Он ждал, что я, как обычно в последнее время, оттолкну его, но вместо этого я крепко-крепко прижала его к себе.
Кишан со вздохом обнял меня, поцеловал в лоб. Как раз в это время на кухню вошел Рен. Поймав его взгляд, я застыла, ожидая бурной реакции, но Рен не обратил на нас никакого внимания. Не говоря ни слова, он прошел к холодильнику, взял оттуда бутылку воды и удалился.
Кишан приподнял мою голову за подбородок.
– Он придет в себя, Келс.
– Да.
– Не хочешь посмотреть какой-нибудь фильм?
– Можно.
– Решено! Только чур что-нибудь живенькое, с действием! Никаких твоих любимых музыкальных тра-ля-ля.
Я невольно рассмеялась.
– С действием, говоришь? Что-то мне подсказывает, что приключения Индианы Джонса придутся тебе по вкусу.
Он обнял меня за талию и повел в домашний кинозал.
В этот день я увидела Рена только поздно вечером. Он сидел на террасе и смотрел на луну. Сначала я не решилась выйти к нему, боясь помешать, если он хочет побыть один, но потом решила, что он всегда может попросить меня уйти.
Поэтому я отодвинула раздвижную дверь и вышла на террасу. Рен кивнул мне, не трогаясь с места.
– Я тебе мешаю? – спросила я.
– Нет. Не хочешь присесть?
– Да, спасибо.
Он встал и помог мне сесть напротив. Я впилась глазами в его лицо. Кровоподтеки почти сошли. Чистые волосы были недавно подстрижены. Он был одет в дорогую повседневную одежду. Но тут мой взгляд упал на его босые ноги, и я невольно вскрикнула. Его ступни были все лиловые и распухшие, а значит, каждый шаг причинял ему неимоверные страдания.
– Что он сделал с твоими ногами? – прошептала я.
Рен опустил глаза и пожал плечами.
– Ломал их снова и снова, пока они не стали похожи на разбухшие кресла-мешки.
– Ох, – тоненько пролепетала я. – Можно мне взглянуть на твои руки?
Он вытянул перед собой руки, я бережно взяла их в свои и осмотрела. Его золотистая кожа вновь стала ровной и гладкой, длинные пальцы сделались прямыми, как были. На месте вырванных с мясом ногтей уже выросли новые, здоровые и крепкие. Я перевернула его кисти и осмотрела ладони. Если не считать рубца, прочертившего внутреннюю часть его руки до запястья, они выглядели совершенно нормально. Обычный человек, которому переломали бы все кости в стольких местах, лишился бы обеих кистей или до конца жизни не смог бы ими пользоваться. В любом случае сросшиеся суставы пальцев навсегда остались бы кривыми, распухшими и негибкими.
Я провела пальцем по рубцу.
– Откуда это?
– Это след эксперимента, поставленного Локешем. Однажды он выпустил из меня всю кровь, чтобы посмотреть, выживу я или нет. Хорошая новость заключалась в том, что я выжил. Кроме того, крови оказалось столько, что Локеш больше не захотел пачкать свою одежду.
Он резко отдернул руки и закинул их на спинку качелей.
– Рен, я…
Он протестующе поднял руку.
– Не нужно извиняться, Келси. Ты здесь ни при чем. Мистер Кадам мне все объяснил.
– Да? И что же он тебе сказал?
– Он рассказал мне, что Локеш с недавних пор охотится за тобой, что ему нужен амулет Кишана, который ты носишь, и что если бы в тот раз я не остался в лесу, мы все трое попали бы в лапы Локеша.
– Понятно.
Он наклонился ко мне.
– Я рад, что он захватил меня, а не тебя. Ты бы погибла ужасной смертью. Никто не заслуживает столь страшного конца, Келси. Лучше бы люди Локеша захватили меня или Кишана, чем тебя.
– Да. Ты поступил, как настоящий рыцарь.
Он пожал плечами и отвернулся к освещенному бассейну.
– Рен, что он… с тобой сделал?
Он повернулся ко мне, опустил глаза на мою распухшую лодыжку.
– Можно?
Я кивнула.
Рен осторожно приподнял мою ногу и положил себе на колено. Легко коснувшись багрового синяка, он покачал головой и подложил мне под ногу подушку.
– Мне очень жаль, что ты была ранена в схватке. Какая досада, что ты не исцеляешься так же быстро, как мы.
– Ты не ответил на мой вопрос.
– В этом мире есть вещи, которыми не стоит делиться. Хватит того, что кому-то одному приходится помнить о них.
– Но порой бывает легче, если рассказать кому– нибудь.
– Когда я почувствую, что готов это сделать, я поделюсь с Кадамом или Кишаном. Они закаленные мужчины и в своей жизни видели немало ужасов.
– Я тоже закаленная!
Он рассмеялся.
– Ты? О нет, ты слишком нежна, чтобы услышать о том, что я перенес.
Я с вызовом скрестила руки на груди.
– Я вовсе не неженка!
– Прости. Я не хотел тебя обидеть, но выбрал неудачное слово. Ты… ты слишком чиста и невинна, чтобы я мог поделиться с тобой. Я не хочу отягощать твою память мыслями о том, на что способен Локеш.
– Но это могло бы помочь тебе!
– Ты и так принесла достаточно жертв ради моего спасения.
– Но ведь ты вынес все эти муки только потому, что защищал меня!
