– Очень хорошо. Тогда ложись и отдохни, а я займусь твоими руками и ногами.
– Не стоит, правда. Мне уже лучше.
– Просто расслабься. Закрой глаза и отпусти свои мысли на волю. Мама учила нас, что хороший массаж изгоняет боль из тела и души. – Он взялся за мою левую руку и очень долго разминал ладонь.
– Кишан? Скажи, а каково это – так долго быть тигром?
Он очень долго молчал. Я приоткрыла один глаз и украдкой посмотрела на него. Кишан сосредоточенно трудился над ложбинкой между моим указательным и большим пальцами. Потом его золотые глаза скользнули по моему лицу.
– Хватит подглядывать, Келс. Ты мешаешь мне ду-мать.
Я послушно закрыла глаза и стала ждать ответа.
– Понимаешь, тигр и человек все время ведут борьбу друг с другом. Так было всегда, а потом случилось то, что случилось. Мои родители умерли, Рена похитили, а мистер Кадам уехал искать его… Мне стало незачем быть человеком. И я позволил тигру взять верх. Но все это время я как бы следил за ним со стороны. Я чувствовал себя полностью отрезанным от всего, что раньше составляло мою жизнь. Зверь царствовал, а мне было все равно.
Кишан перешел к моей ступне, сначала это было щекотно, но когда он взялся за пальцы, я глубоко вздохнула от удовольствия.
– Наверное, тебе было ужасно одиноко.
– Да как сказать. Я бегал, охотился… делал все, чего требовали инстинкты. Странно, что я вообще не утратил свою человечность.
– Рен однажды сказал, что вдали от меня, оставшись сам по себе, он чувствовал себя больше зверем, чем человеком.
– Он прав. Тигр очень силен, поэтому нам очень трудно удерживать баланс звериного и человеческого, особенно если большую часть дня приходится проводить в шкуре хищника.
– А теперь для тебя что-нибудь изменилось?
– Да.
– Что?
– Я по крупицам возвращаю себе человечность. Быть тигром просто, быть человеком – сложно. Приходится общаться с людьми, узнавать, как устроен окружающий мир, что-то делать со своим прошлым…
– Выходит, Рену в какой-то степени повезло больше, чем тебе, хоть ты и остался на свободе.
Кишан наклонил голову и перешел ко второй моей ступне.
– Почему ты так считаешь?
– Потому что он всегда был среди людей. Он никогда не чувствовал себя таким одиноким, как ты. Конечно, он был пленником, часто страдал, над ним издевались, заставляли выступать в цирке, но при этом он все-таки был частью мира людей. У него оставалась возможность учиться, пусть и очень ограниченная.
Кишан невесело рассмеялся.
– Ты забываешь кое о чем, Келси. Я мог в любой момент покончить со своим одиночеством, мне стоило только захотеть. Если Рен был пленником поневоле, то я заточил себя сам.
– Я не понимаю, как ты мог сотворить с собой такое! Ты же столько всего можешь дать миру!
– Я заслужил наказание, – вздохнул он.
– Нет, ты не заслужил никакого наказания! Прекрати так думать, слышишь? Я хочу, чтобы ты каждый день повторял себе, что ты хороший человек и заслуживаешь счастья.
Он усмехнулся мне в лицо.
– Идет. Я хороший человек и заслуживаю счастья. Ну что, довольна?
– Пока да.
– Если тебя это так радует, я могу попробовать изменить свое отношение к этому вопросу.
– Спасибо.
– На здоровье.
Он добрался до моей второй руки и занялся ладонью.
– И все-таки, почему ты передумал? Это шесть дополнительных часов человеческого облика настолько все изменили, что тебе захотелось снова вернуться к жизни?
– Нет. Это тут вообще ни при чем.
– Ни при чем?
– Нет. Все изменила встреча с прекрасной девушкой у водопада, которая сказала, что знает, кто я такой и кем я был.
– Ой.
– Это она освободила меня от тигровой шкуры и вытащила на свет. И неважно, что случилось потом и случится дальше… главное, я хочу, чтобы она знала – я буду вечно благодарен ей за это. – Он поднял мою кисть и запечатлел теплый поцелуй на ладони. Потом с очаровательной улыбкой положил мою руку обратно на постель.
Я заглянула снизу вверх в его честные золотые глаза и открыла было рот, чтобы повторить, что люблю Рена. Но лицо Кишана уже окаменело.
– Ш-ш-ш, – сказал он. – Не надо, не говори этого. Сегодня я не хочу слышать никаких возражений. Даю тебе слово, что сделаю все, чтобы вы снова были вместе, ради тебя я даже постараюсь быть счастливым, но это не значит, что я могу так просто избавиться от своих чувств. Прими это, ладно?
– Ладно.
– Спокойной ночи, Келс.
Он поцеловал меня в лоб, вышел в соседнюю комнату, выключил свет и закрыл за собой дверь.
На следующее утро я чувствовала себя гораздо лучше и была на седьмом небе от счастья, что горная болезнь осталась позади. Уступив советам путеводителей, рекомендовавших непременно провести хотя бы день в Гьяндзе, мы заехали туда, тем более что это оказалось по пути и всего в двух часах езды от Шигадзе. Оказалось, что мистер Кадам уже бывал здесь раньше, поскольку Гьяндзе некогда был главным городом на пути торговли пряностями. Мы осмотрели знаменитую ступу Кумбум, располагавшуюся на территории буддистского монастыря, и отведали блюда сычуаньской кухни в местном ресторанчике.
Мне очень понравился этот красивый город, не говоря уже о том, что было просто приятно хотя бы ненадолго выйти из машины и размять ноги. На ночь мы снова остановились в гостинице, но Кишан провел большую часть ночи в облике тигра, а мистер Кадам весь вечер пытался научить меня играть в шахматы. Но я так и не смогла постичь эту игру. После того как мистер Кадам с легкостью выиграл у меня в третий раз, я заявила:
– Простите, но я никогда не относилась к разряду девушек, умеющих просчитывать свои ходы на три шага вперед! Я игрок импульсивный. Ничего, вот я скоро научу вас играть в «Колонизаторов», тогда посмотрим, чья возьмет!
Я улыбнулась, вспомнив Ли, его друзей и бабушку Чжи. Интересно, пытался Ли связаться со мной или нет? Как только мы прилетели в Индию, мистер Кадам немедленно заблокировал все наши телефоны и снабдил нас новыми. Он сказал, что в интересах безопасности мне лучше не звонить никому домой. Примерно раз в две недели я писала своим приемным родителям, неизменно сообщая им, что мы работаем вне зоны действия мобильной связи. Мистер Кадам отправлял мои письма из разных медвежьих углов, так чтобы никто не мог отследить место, откуда они были посланы. Я никогда не сообщала Саре и Майку свой обратный адрес, заверяя, что мы постоянно переезжаем.
Они писали мне до востребования, и Нилима, забиравшая нашу почту, зачитывала мне послания из дома по телефону. Мистер Кадам неизменно указывал мне, о чем написать в следующем письме. Кроме того, его люди тайно присматривали за моей приемной семьей. Я знала, что они вернулись с Гавайских островов загоревшие и отдохнувшие, и за время их отсутствия никто не наведался к ним домой. Похоже, Локеш пока не нашел их.
