У слуги, обращавшего к Локешу, были черные волосы, уложенные в пышный пучок надо лбом. Через весь лоб у него вилась татуировка, очень похожая на строки пророчества, написанные на санскрите. Мужчина был обнажен по пояс, его грудь и шею украшали многочисленные ожерелья из самодельных бусин. Золотые кольца позвякивали в его ушах. Он поддерживал рукой другого мужчину и указывал Локешу на него.
Второй мужчина стоял дальше от меня, уронив голову на грудь. Спутанные пряди грязных волос падали ему на лицо. Он был весь избит и окровавлен, но из последних сил пытался вырваться из рук человека, державшего его. Слуга орал на него и толкал, пока несчастный, споткнувшись, не рухнул на колени. Тогда слуга наотмашь ударил его по лицу и рывком запрокинул ему голову назад. При этом волосы истерзанного пленника упали с его лба. И я увидела его проникновенные ярко-синие глаза.
Не помня себя, я бросилась вперед и закричала:
– Рен!
Но он меня не слышал. Его голова снова безжизненно упала на грудь. А я разрыдалась.
Но кое-кто услышал меня. Локеш. Он хищно обернулся и прищурился. Потом крикнул что-то своим слугам, но те его не слышали. Тогда он снова повернулся ко мне и впервые впился взглядом в туманные картины за моей спиной. Все вокруг нас стало быстро терять свои очертания. Я не знала, сумел ли Локеш увидеть Кишана, но молилась, чтобы этого не произошло.
Через мгновение колдун перевел взгляд на меня. Не оборачиваясь, он указал на Рена и с притворным сочувствием пощелкал языком.
– Как, должно быть, мучительно для вас видеть его в таком виде! Хотите, открою вам маленький секрет? Он зовет вас, когда я его пытаю. К несчастью для него, он не хочет поделиться со мной сведениями о вас. – Он отвратительно усмехнулся. – Представляете, он даже не назвал мне вашего имени, хотя я и так его знаю. Вас зовут Келси, не так ли?
Локеш впился глазами в мое лицо, ожидая подсказки.
Потом насмешливо продолжил:
– Это стало камнем преткновения для нашей дружбы. Он оказался настолько скрытен, что не захотел даже подтвердить мои сведения о вашем имени! Признаться, я не был удивлен. Он всегда был чересчур упрям. О, вы снова плачете? Какая жалость! Но утешьтесь, ведь он не сможет молчать вечно! Поверьте моему опыту. Если, конечно, не умрет от боли прежде, чем образумится. К счастью для меня, его тело наделено огромным запасом прочности. – Краем глаза следя за моим лицом, Локеш стал вычищать микроскопические пылинки из-под ногтей. – Не стану скрывать, мне очень нравится его мучить. Два удовольствия в одном – смотреть, как он страдает и как человек, и как зверь. Вы себе не представляете, сколь неслыханно утонченным я могу быть в своих изысканиях! Одно плохо – наш друг исцеляется так быстро, что даже мне никак не удается довести его до пределов выносливости. Но могу заверить вас – я делаю для этого все возможное.
Я сунула в рот дрожащие пальцы, укусила их, подавляя рыдание, и с мольбой посмотрела на мистера Кадама. Но тот лишь покачал головой, веля мне хранить молчание.
Локеш язвительно усмехнулся.
– Впрочем, если вы подтвердите, как вас зовут, я дам ему краткую… как бы это сказать? О да, краткую передышку. Не утруждайтесь говорить, меня устроит простой кивок. Ведь вас зовут Келси Хайес, не так ли?
Я не сводила глаз с Рена. Я не могла ни шевельнуться, ни взглянуть на Локеша.
Он стал терять терпение:
– Я полагаю, если вы хоть немного любите этого упрямца, вы захотите хотя бы ненадолго избавить его от боли, хотя бы немного облегчить его муки! Нет? Вероятно, я ошибся в ваших чувствах. Но, несомненно, не ошибся в его привязанностях. Он не сказал ни слова о вас, лишь во сне он взывает к своей возлюбленной. Впрочем, наверное, это не вас он зовет своей любимой. – Он надолго замолчал. – Ах, да, чуть не забыл! Двум нашим братцам никогда не везло в любви, не правда ли? Пожалуй, пришло время избавить хоть одного из них от напрасных страданий. С моей стороны это будет актом милосердия.
И тут я не смогла сдержаться.
– Нет! – закричала я не своим голосом.
Локеш изогнул бровь и сказал что-то, но так тихо, что я не расслышала. Когда мы трое больше не могли слышать друг друга, мистер Кадам повернулся и посмотрел мне в лицо. Локеш, не сводивший с нас глаз, делал мне какие-то жесты руками, но я не обращала на него внимания и смотрела только на мистера Кадама, медленно таявшего в воздухе. Я стояла и вытирала слезы руками, а он печально улыбнулся мне, подмигнул – и исчез.
Я моргнула, и белизна сменилась яркой зеленью. Кровь молотом стучала в ушах.
Кишан, надрывая голос, орал на меня:
– Келси! Да Келси же! Очнись!
К счастью, я каким-то чудом не выронила Шарф.
– Я его поймала! Вытягивай меня, Кишан!
– Келси! Берегись!
Раздался птичий визг. Извернувшись, чтобы посмотреть наверх, я увидела прямо перед собой широко разинутый черный зев металлический птицы и получила уникальную возможность во всех подробностях рассмотреть устройство ее обоюдоострого ножницевидного клюва. Грозные края этого клюва были покрыты зеленой патиной. Я послала ей в глотку молнию, и птица улетела. Дым, как из трубы, клубами валил у нее из клюва.
Захрипев от натуги, Кишан потащил меня наверх. Я обхватила его за пояс и вцепилась мертвой хваткой. Убедившись, что я ни за что его не отпущу, Кишан разжал руки, а я сплела пальцы у него за спиной, сжимая в кулаке Шарф. Одним могучим усилием Кишан подтянулся на край сломанного гнезда и помог мне залезть. Я заметила, что руки у него дрожат от напряжения.
Он сел и первым делом осмотрел мои руки и ноги.
– Цела? Что с тобой было?
– Очередное видение, – прошептала я. – Потом расскажу.
Мы пригнулись, услышав поблизости птичий крик. Я подняла рюкзак, взяла в руку лук и колчан, по волшебству наполнившийся новыми золотыми стрелами.
– Ну, что теперь? – спросил Кишан.
– Теперь уносим отсюда ноги. Быстрее!
Мы стали спускаться вниз по веткам, пока не убедились, что птицы больше не могут разглядеть нас с высоты. Мы еще слышали, как они кружат над своим разоренным гнездом, перекликаясь друг с другом, но чем дальше мы уходили, тем тише становились крики. Вскоре мы перестали их слышать.
– Стой, Келс. Нужно передохнуть.
– Ладно.
Золотой плод услужливо подал нам еду и напитки, а после того, как мы подкрепились, Кишан заставил меня показать ему мои раны. Сам он выглядел совершенно невредимым. Все его порезы уже зажили, зато у меня были отвратительного вида ссадины и раны на руках и ногах. Кроме того, я с мясом сорвала пару ногтей, которые теперь кровоточили, а еще под один ноготь загнала длиннющую щепку, которой Кишан и занялся в первую очередь.
– Будет больно, – сочувственно сказал он. – Щепки и иглы дикобразов – злейшие враги тигров.
