– И что вы предприняли в своем Главном следственном управлении? – поинтересовался я.
– Мы постарались либо проверить, либо опровергнуть ее слова относительно верности Масловского. Но никаких любовниц мы не выявили… Вполне верный мужик, хороший семьянин…
– Но это не значит, что их не было, верно? – заметил я.
– Мы очень хорошо искали и не нашли, – посмотрел на меня Володька. – Что, будешь копать в этом направлении?
– Буду, – убежденно ответил я.
– Удачи, – криво усмехнулся Коробов.
– А у вдовы Масловского не было любовников? Как ее зовут, ты говоришь?
– Алевтина Павловна ее зовут, – сказал Володька. – Ее любовниками мы не занимались. А смысл?
– Ну, мало ли, – неопределенно произнес я, отметив для себя, что помимо выяснения, кто такая эта Лида и были ли любовные связи на стороне у Василия Николаевича Масловского, я еще, пожалуй, займусь и любовными связями его жены, Алевтины Павловны.
– Смотри, Старый… Как только что-то накопаешь по Масловскому или его жене, тьфу ты… вдове, то немедленно сообщи мне, понял? – строго посмотрел на меня старший следователь Коробов. – Ты обещал… Как говорится, уговор дороже денег.
– Я обычно делаю то, что обещал, – суховато ответил я. – А ты спрашивал вдову, были ли угрозы в адрес Масловского?
– Да спрашивал.
– И что?
– Она сказала, что как только ее муж стал председателем Всероссийской общественной организации «Контроль народа», угрозы в его адрес поступали постоянно. Но от кого, она не знает.
– А чего она вообще знает, – проворчал я. – О содержании доклада, который пропал, она хоть знает?
– О докладе она тоже ничего не знает, – как-то виновато посмотрел на меня Володька. – Сказала, что муж не любит посвящать ее в свои дела. В смысле, не любил…
– Тьфу! – сплюнул я в сердцах. – Что это за жена такая, которая ничего не знает о своем муже. А еще говорит, «идиллические отношения»… Может, она и женой-то его не была?
– Женой-то была… Ну, если бы она знала о Масловском побольше, то, возможно, отношения их уже не были бы такими… идиллическими, – резонно заметил Володька.
– Может быть, может быть, – задумчиво протянул я. – А этого секретаря Шишканова вы когда допрашивали?
– Сразу после жены Масловского, – охотно откликнулся Володька.
– И что он вам поведал?
– Он сказал, что он «только секретарь». Исполнитель. Инструмент. Что ему говорил Масловский, то он и делал. И теперь он боится, что его тоже убьют. Когда я спросил его о содержании доклада, его буквально затрясло… Ну, я напомнил ему о долге российского гражданина, о том, что если никто не будет знать о содержании доклада, то все, чем занимался Масловский последнее время, пропадет и преступники, в том числе и убийцы Василия Николаевича, останутся безнаказанными. А это угроза и для него тоже… Он долго думал, а потом сказал, что это он, по приказу Масловского, копал под Общероссийскую общественную организацию «Против коррупции» и его председателя генерала Манаева. И много чего накопал, причем с документальными подтверждениями. Про взятки, которые берут высокопоставленные члены этой организации… О некоторых сомнительных фактах биографии самого генерала Манаева и его зама Анатолия Бронского, выигравшего тендер на крупное строительство путем подлога, взяток и махинаций… О наркотиках, в частности о двух десятках килограммов героина, которые нашли у члена Наблюдательного совета организации «Против коррупции» Хабиба Хамуитова и которые вдруг исчезли прямо со склада вещдоков неизвестно куда, после чего дело Хамуитова развалилось. Все это, как сказал Шишканов, и содержалось в докладе Масловского.
– Не хило, – сдержанно заметил я.
– Совсем не хило, – согласился Коробов. – И это в наше-то время… Содержание пропавшего доклада было твоим третьим вопросом?
– Да. А почему этот Шишканов, когда накопал такие вопиющие факты, да еще подтвержденные документально, не заявил куда следует?
– Я тоже задавал ему такой же вопрос, и он ответил, что Масловский хотел сам разоблачить генерала Манаева и его организацию. Публично и эффектно. Это бы сыграло на его популярность как борца против коррупции и «главного контролера» от народа. Ну и потешило бы его самолюбие. А потом Масловский передал бы все имеющиеся у него материалы в прокуратуру прямо перед камерами тележурналистов.
– Что ж, логично.
– А потом, сказав это, Шишканов сам, без просьбы с моей стороны, передал мне флешку…
– С содержанием доклада Масловского?
– Да, – коротко ответил Володька.
– Ну, правильно. Ведь сам Шишканов и писал этот доклад для своего шефа. А ты дашь мне его почитать? – попросил я.
– Нет, – ответил старший следователь Главного следственного управления по городу Москве Коробов. – Это уже лишнее. А о содержании флешки я тебе уже рассказал. Так что на все три вопроса ты ответы уже получил… Дальше не имею права.
– Понял, – ничуть не обиделся я, поскольку, если бы еще и флешка оказалась в моих руках, это был бы уже перебор. Ибо, как говорят французы (или все-таки японцы?), когда все слишком хорошо, так это тоже плохо.
– Вечер вопросов и ответов закончился? – с некоторой иронией спросил Володька и разлил по рюмкам.
Мы выпили, закусили, и лишь потом я ответил:
– Нет.
– Что ты еще хочешь узнать? – посмотрел на меня слегка раскрасневшийся Коробов. – Спрашивай, постараюсь ответить.
– Про Лиду Шишканову что-нибудь известно? – немедленно воспользовался я предложением. – Вы о ней у него спрашивали?
– Спрашивали, – кивнул Володька.
– И что?
– Никакой Лиды Шишканов не знает и никогда о ней не слышал. Теперь, надеюсь, все вопросы исчерпаны?
– Да, все, – кивнул я.
– Уф-ф! – Володька надул губы и выпустил воздух. Потом посмотрел на опустевший графин и спросил: – Может, закажем еще водочки?
– Я не против.
И мы заказали еще графинчик А что, имеем право… Надо же когда-нибудь отдыхать!
Глава 4. Авария в метро, или План дальнейших действий
На следующее утро, быстро позавтракав, я сразу засел за составление плана действий. В самое ближайшее время мне надлежало:
Первое: выявить любовные связи Василия Николаевича Масловского, если, конечно, таковые имелись.
Второе: проверить верность мужу Алевтины Павловны Масловской, если это будет важным для продолжения ведения расследования.
Третье: узнать, и это главное, кто такая Лида.
Однако приступить сегодня к исполнению плана мне не удалось. Около девяти позвонил шеф и сказал буквально следующее:
