Я насторожился.
– Они отошли в сторонку, но когда она стала что-то говорить, Вася разразился каким-то злым смехом и громко сказал, что, если она от него не отстанет, он вызовет полицию. Она что-то пыталась еще ему сказать, но он оттолкнул ее и вернулся к нам. Когда Аля спросила его, кто это, он пожал плечами и ответил: «Не знаю, мошенница, надо полагать». Девушка ушла, злость Васи прошла, и он сделался обычным весельчаком и балагуром…
– А эта девушка… Она как-нибудь назвалась? – с надеждой спросил я.
– Не помню. Нет, кажется, – ответил Эдуард Юрьевич.
– А вы не постараетесь вспомнить? Ведь когда она подошла к вам, то что-то сказала, перед тем как попросить Василия Николаевича уделить ей «две минуты».
– Я был довольно нетрезв, – задумчиво произнес Григорянц. – Мы все были немного пьяны…
– И все же, – попросил я. – Постарайтесь вспомнить…
– Погодите, погодите, сейчас. – Было видно, что Эдуард Юрьевич пытается вызвать в своем мозгу картинки их расставания возле ресторана «Ерема» и сейчас одну за одной просматривает их в своем мозгу. – Вот мы все вышли из ресторана… Вот стали прощаться… Мне жмет руку и долго не отпускает Петя Волков. Говорит, что был очень рад увидеться… Я говорю, что взаимно рад… Алевтина обнимается с Ильдусом Низамовым… Я целую в щечку Настюху Васину, которая теперь Кучумова… Ильдус Низамов с Костей Шалевичем говорят, что такие наши встречи должны сделаться ежегодными, и никаких возражений они от нас не потерпят… Вася в ответ говорит, что возражений и не будет… Петя Волков подхватывает эту их мысль и говорит, что встречаться мы должны именно пятого июля, и этот день отныне и навсегда, «до скончания века», как он сказал, становится днем встреч нашей великолепной семерки… Кучумову обнимает Шалевич и что-то шепчет ей на ухо. Она смеется и шутя отталкивает его… Потом какой-то новый звук. Это стук женских каблучков… К нам подходит незнакомая девушка… Она говорит: «Здравствуйте, я Лида. Василий Николаевич, можно вас на две минуты?» Вася машинально отходит от нас, что-то говоря Гарику Шалевичу и даже не глядя в сторону девушки… Шалевич громко смеется… Мы продолжаем прощаться. Алевтина смотрит на Васю и девушку, и улыбка исчезает с ее лица… Тогда я…
– Лида? Вы сказали, девушку звали Лида?! – возбужденно перебил я Григорянца.
– Да, Лида, – с удивлением посмотрел на меня Эдуард Юрьевич. – А что?
– Нет, ничего, – ответил я и снова задал вопрос: – А как она выглядела?
– Да ничего особенного, девушка как девушка, – опять с некоторым удивлением произнес Григорянц. – Помню, что молодая, хорошенькая.
– Ну, а не могли бы вы ее описать? Сколько лет, лицо, волосы, глаза, как одета? – попросил я.
– Гм, – снова напряг память Эдуард Юрьевич. – Девушка лет двадцати, светленькая, – начал вспоминать он, – круглое такое лицо, простоватое, я бы сказал, длинные волосы… Какого цвета глаза, я не заметил…
– Ну, а что-нибудь особенное в ней вы не приметили? – снова спросил я.
– Особенного? – задумался Григорянц. – Да нет, ничего особенного в ней не было. Нет, прошу прощения, было: кажется, она стеснялась, но очень старалась не показывать вида. И поэтому это было особенно заметно…
– А почему появление этой девушки вызвало такую реакцию у Алевтины Петровны? – спросил я.
– Какую «такую»? – посмотрел на меня Григорянц.
– Ну, вы же сами сказали, что, как только появилась эта Лида, улыбка с лица Алевтины Петровны исчезла…
– Знаете, – не сразу ответил Эдуард Юрьевич, – Василий был и оставался непроходимым бабником…
– Вот как? – изобразил я на своем лице удивление.
– Да, так, – сказал Григорянц. – Было время, когда он ни одной юбки не пропускал. А сколько девушек у него было в институте, когда он учился, – не счесть просто…
– А когда женился, он изменился или продолжал не пропускать ни одной юбки?
– Когда женился, Вася стал… осторожничать, что ли, – не очень твердо проговорил Эдуард Юрьевич.
– А Алевтина Петровна про его похождения знала?
– Знала, – со вздохом ответил Григорянц. – Но смирилась. Любила она его сильно…
– Так, может, Лида была его очередной любовницей, подловившей его, чтобы выяснить отношения?
– Нет, – убежденно произнес Эдуард Юрьевич после небольшой паузы. – Не думаю. Это был не тот случай. Алевтина, наверное, тоже это поняла. Такое впечатление, что девушка была явно из провинции и Вася ее действительно не знает и видит ее впервые…
Я задумался…
Что это? В смысле, рассказ Григорянца про девушку Лиду? Откровенное везение или ход хитрого убийцы? Зачем он упомянул о Лиде, если она была с ним заодно? Что-то тут не вяжется…
Задав еще несколько вопросов касательно характера Масловского, его взглядов на проблемы, которые стоят перед страной и обществом, я откланялся и покинул Григорянца. Впечатление от этого посещения у меня осталось двойственное. С одной стороны, Эдуард Юрьевич вроде бы был со мной искренен и рассказал о своем друге Василии Николаевиче Масловском все без утайки, с заметной симпатией. А с другой стороны, зачем он все это мне рассказал? Особенно про то, что Масловский был «непроходимым бабником» и о встрече с девушкой по имени Лида. Нет… Похоже, этот Григорянц не так прост и откровенен, как хотел мне показаться.
Что-то мне поведает Эмма Григорьевна?
Эмма Мутозина оказалась женщиной сорока с небольшим лет. Без макияжа она явно была бы страшненькой, но умело наложенный грим и мягкие тени делали ее женщиной «с изюминкой». То есть в ней присутствовал некоторый шарм, который сводил на нет природную некрасивость. Более того, ее почти идеальная фигура, немыслимая для иных женщин старше сорока, говорила о том, что Эмма Григорьевна посещает фитнес-клуб, массажный салон, бассейн и, наверное, тренажерный зал. Словом, весьма отчаянно следит за собой, борясь с возрастом, причем довольно успешно. Несомненно, это была волевая женщина, которая какие-то природные недостатки компенсирует другим: целеустремленностью, острым умом, деловой хваткой и недопущением каких-либо ошибок в жизни.
Мы со Степой прошли в ее кабинет, украшенный флагом Российской Федерации, что придавало ему торжественно-официальный тон, и увешанный разными вымпелами и фотографиями в рамках.
Вот Эмма Григорьевна и ее шеф Масловский стоят в группе лиц, в центре которой сам Президент страны.
Вот они улыбаются вместе со спикером Госдумы Сергеем Нарышкиным.
Вот они о чем-то серьезно беседуют с неулыбчивым министром обороны Сергеем Кужугетовичем Шойгу.
Вот Масловский, Мутозина и еще несколько человек позируют среди вековых сосен, за которыми стоит красивый особняк с симпатичными балкончиками.
Я остановился у этой фотографии и принялся ее разглядывать.
– Это мы все на отдыхе в Гурзуфе, – пояснила мне Эмма Григорьевна, увидев мою заинтересованность фотографией. В ее голосе прозвучала некоторая гордость. – Я, Василий Иванович, рядом с ним его секретарь Славик Шишканов, а по бокам, справа – это председатель нашей Контрольно-ревизионной комиссии Геннадий Викторович Махонин, а слева – член Центрального правления нашей организации Анатолий Гаврилович Сухомлинов.
