Что я имел на данный момент?
Кроме подозреваемого генерала Манаева, его зама Бронского и иже с ними, убить председателя Масловского могли:
во-первых, его давний приятель-соперник Эдуард Юрьевич Григорянц. Мотив – любимая женщина. Такое случалось не только во времена Шекспира…
Во-вторых, убийство мужа могла организовать сама Алевтина Павловна, которую, быть может, достали нескончаемые измены мужа.
В-третьих, порешить Масловского могли, сговорившись, Эдуард Григорянц вместе с Алевтиной Павловной. Несостоявшаяся парочка, как уже сказано, имела свои мотивы.
В-четвертых, Мутозина Эмма Григорьевна… Некрасивая женщина с шармом. Несмотря на дифирамбы Масловскому, которые она пропела в своем интервью, мотив у нее также имелся: сделаться главой-председательшей мощной и влиятельной организации «Контроль народа». Для честолюбивого человека этого вполне достаточно.
Однако все эти доводы как-то не вязались с SMS-сообщением от некой Лиды. Какое касательство неизвестная Лида имеет к Ильдусу Низамову, Гарику Шалевичу, Григорянцу, наконец, Мутозиной и, тем паче, к Алевтине Павловне? Вполне возможно, что и никакого…
Стоп! Если Масловский, как сказал Григорянц, был и оставался непроходимым бабником, то он должен был где-то встречаться с женщинами, естественно, вне дома. А как поступают мужчины в таких случаях? Правильно: снимают где-нибудь подальше от дома квартирку для интимных встреч. Но как отыскать такую квартирку в Москве?!
Еще раз стоп… Сам Масловский вряд ли ездил или звонил в риелторские агентства или центры недвижимости насчет аренды квартиры. Его могли узнать, его фамилия могла появиться в договорных бумагах… Зачем ему, поборнику справедливости, пачкаться в столь откровенном компромате? Вряд ли этим занималась для него и его заместитель Эмма Мутозина. А вот своему личному секретарю Шишканову Василий Николаевич вполне мог поручить снять для него квартирку в каком-нибудь спокойном местечке без большого числа посторонних глаз. И время от времени наведываться туда со своими любовницами.
А как узнать, через какое агентство Шишканов снимал для своего шефа квартиру? Нужна детализация звонков с сотового Шишканова. Мне самому ее вряд ли добыть. А вот Володьке Коробову – под силу…
Володька ответил на звонок не сразу. Очевидно, был занят.
– Привет! У меня к тебе настоятельная просьба.
– Да ты что? – делано удивился Коробов.
– Представь себе, – сказал я. – Мне нужна распечатка звонков с телефона Шишканова. Это секретарь убиенного Масловского, как ты помнишь.
– То, что Шишканов был секретарем Масловского, я еще не забыл, – недовольно произнес Володька. – А ключи от квартиры, где деньги лежат, тебе, часом, не нужны?
– Классику цитируешь? – спросил я. – Все-таки, как по поводу моей просьбы? Ведь одну лямку тянем.
– Кто тянет, а кто… Ну да ладно, – вздохнул он. – А за какой период тебе нужна такая распечатка?
Этот вопрос Коробова поставил меня в тупик. Мне ведь даже неизвестно, сколько лет этот Шишканов служит секретарем Масловского. А если он секретарь, например, пять лет? Или все шесть? Что, запросить распечатку его звонков за все пять или шесть лет? А потом искать телефон риелторской компании среди многих тысяч номеров, поскольку квартиру для своего шефа Шишканов мог снять и шесть лет назад, и пять лет назад, и четыре года назад, и три.
– Трудный вопрос, – признался я. – Слушай, а когда допрашивал Шишканова, ты спрашивал, сколько лет он был секретарем Масловского?
– Спрашивал, – ответил Володька. – Шишканов работал у него секретарем с две тысячи девятого года.
Ну, точно, пять лет. Как же быть-то?
– А как его хоть зовут, Шишканова этого?
– Вячеслав Петрович, – ответил Володька и спросил с явной насмешкой: – Так что тебе все же надо от меня? И потом, хочешь, я напомню кое-какие твои слова, что ты произнес, когда мы сидели в «Мечте»?
– Напомни, – уныло проговорил я, уже догадываясь, что конкретно сейчас скажет Коробов. И он сказал, подражая моему голосу, что у него получилось не очень (пародист из него никакой!):
– «Обещаю, что все, что мне удастся накопать, я буду сливать тебе незамедлительно и без утайки»… Это твои слова, Старый, слово в слово. Помнишь?
– Помню, конечно.
– А теперь, давай, говори… – почти в приказном тоне сказал Володька. – Нет, лучше «сливай» мне все, что тебе удалось накопать…
– Да мало чего удалось, Володь, – начал я. – Собственно, только и удалось узнать, что Масловский был страшный бабник. Непроходимый, как выразился его институтский товарищ Эдуард Юрьевич Григорянц.
– Ну, это для нас тоже уже не новость, – отозвался Коробов. – Ты с Григорянцем говорил?
– Да. Представился журналистом, который хочет написать большой очерк или даже книгу о Василии Николаевиче Масловском, председателе и человеке.
– И как тебе этот Григорянц?
– У него давняя любовь-дружба с супругой Масловского Алевтиной Петровной, которая со временем, как выяснилось, ничуть не заржавела. А в последнее время, начиная с пятого июля сего года, возможно, вспыхнула с новой силой…
– Думаешь, он замешан в убийстве Масловского? – уже заинтересованно спросил Коробов.
– Не исключаю этого, – ответил я. – Тем более что он виделся с женой Масловского и самим Масловским за два дня до конференции, то есть пятого июля.
– Гм, – глубокомысленно протянул Володька. И больше ничего не произнес.
– Может, Эдуард Юрьевич и Алевтина Павловна сговорились и совместными усилиями порешили Масловского? – предположил я. – У Григорянца мотив – давняя любовь к Алевтине, а у Алевтины мотив – непрекращающиеся измены мужа…
– Что же получается? Пятого июля они увиделись, пятого же или шестого июля сговорились убить Масловского, а седьмого в двенадцать дня уже привели план в исполнение? – недоверчиво спросил Коробов.
– А что, так разве не бывает?
– Бывает… Но… В общем, это слабенькая версия, – помолчав, отозвался Володька.
– Слабенькая, – согласился я. – Но – версия.
– Еще что нового? – спросил Коробов голосом старшего следователя Главного следственного управления по городу Москве.
– Еще я интервьюировал заместителя Масловского Эмму Григорьевну Мутозину. Впечатление осталось двоякое…
– То есть?
– С одной стороны, она пробыла замом Масловского все время со дня основания Общероссийской общественной организации «Контроль народа». А быть все время второй для такой дамы, как Эмма Григорьевна, обидно и даже унизительно, – ответил я. – Ибо ей на роду написано быть первой. По крайней мере, так думает она сама.
– Это она тебе сказала? – не без иронии спросил Володька.
– Нет, конечно, – усмехнулся я. – Это я сам сделал такой аналитический вывод.
