– Защищаться ты потом стал, когда в ответку прилетело…
– Этот гад к Аське клеился! – Лева на ходу кивнул в сторону кафе, где за столиком сидела рыжеволосая красавица в коротком облегающем платье.
За тем же столиком сидел и Кустарев, потирая пострадавший бок. Ему было больно, но терпимо. И о работе он не забывал – что-то спрашивал у девушки, а она ему отвечала.
– Я ему сказал, не надо к ней лезть, а он не понял… Не собирался я убивать, поговорить хотел… В состоянии сильного душевного волнения был…
– Это ты адвокату расскажешь, – усмехнулся Максим. – Он тебе точно поверит. А насчет суда не скажу…
Рыжеволосая дама сорвалась со своего места, подошла к Леве и остановилась, взволнованно глядя на него. В глазах застыли страдание, тревога и вопросы. Максим покачал головой, глядя на нее. Все, пропал ее жених. Убийство и посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа – это крест на всей жизни. Или пожизненное, или двадцать лет строгого режима. А если звезды вдруг встанут особенно удачно, то пятнадцать… Меньше десятки точно не получит…
Максим перевел взгляд на Кустарева. Тот бодро кивнул, поднимаясь со своего места. Нормально с ним все, молодцом держится, но в больницу его все-таки отвезти надо – вдруг внутреннее кровоизлияние, а это опасно.
* * *
Сидоров признал свою вину под протокол. Максим подал его следователю на блюдечке, тот провел допрос, зафиксировал показания. Следствие будет, суд, приговор, но уже сейчас можно ставить предварительную галочку в отчетность. В общем, день прожит не зря.
Было уже темно, когда Максим подъехал к дому, где жила Люба. Он мог бы перевезти ее в свою «однушку», но ей там было тесно. Она предпочитала комфортный двухкомнатный вариант, который Батыгин снял до конца года. Максим, в принципе, не возражал.
Из своего старенького «Опеля» он выходил в сумрачном настроении. Вроде бы все хорошо у них с Любой, но не нравится ей его работа. Пока она об этом молчит, но недовольство назревает, рано или поздно этот нарыв вскроется.
Но сегодня точно ничего не будет. Люба поцелует его в щеку, отправит в душ, подаст чистое полотенце и накормит ужином. И даже рюмочку-другую с ним пропустит. А он расскажет ей, как один мужчина убил другого из-за любви. Женщинам такие истории нравятся…
Он собирался набрать код на замке, когда дверь открылась сама. Все бы ничего, но ему навстречу выходил Карцев. Глядя на него, Максим понял, что чувствовал Сидоров, когда шел убивать своего соперника.
– Какого черта?
Сначала Одинцов схватил его за грудки, а потом уже задал себе вопрос, можно так поступать или нет?
– Пусти! – Карцев ударил его по руке, которой он его держал.
Удар у него так себе, но Максим разжал руки от неожиданности.
– Люба будет моей, понял?
Воодушевленный успехом, Леша вскинул руку, едва не ткнув Максима пальцем в нос. Ему бы сдать назад, поджав хвост, так нет, он вдруг вспетушился.
Максим схватил его за палец и услышал, как хрустнула кость.
– Ой, е-е! – взвыл Карцев, запрыгав на ноге.
Одинцов озадаченно смотрел на него. Похоже, он сломал ему палец. Сначала Сидоров, теперь вот этот…
– Что ж ты делаешь, ирод! – возмущенно взвыла за спиной какая-то женщина.
– Вот, вы свидетелем будете! – простонал Карцев. – Пора остановить ментовский беспредел!
– А, это вы, товарищ капитан? – расплылась в улыбке женщина, узнав Максима.
И он вспомнил ее. Эта толстуха с пепельными кудряшками жила на втором этаже, Максим разговаривал с ней, опрашивая соседей. Преступников они тогда искали, которые Батыгина ограбили. Она и рада была помочь, но не смогла.
– Здравствуйте… Оксана… э-э…
Максим смог вспомнить только ее имя.
– Оксана Ефимовна! – кокетливо улыбнулась она. – А мы теперь соседи, да?.. А это кто?
– Не получишь ты Любу, понял! – не обращая на нее внимания, воскликнул Карцев.
И, разозлившись, рванул к своей машине.
– Что это с ним? – возмущенно глянула на него женщина.
– Городской сумасшедший.
– А-а…
Максим открыл дверь, пропуская Оксану Ефимовну. Не до нее сейчас, все мысли о Любе, но у врожденной вежливости есть режим автопилота.
– А я ведь вспомнила, видела я человека, ходил тут один…
– Кто ходил? – не понял Максим.
– Ну, вы же с девушкой живете. Ну, к которой этот, потерпевший ходил. Ограбили которого…
– Да, ограбили, – автоматически кивнул он.
– Люба ее зовут? – каверзно усмехнулась женщина.
Не глупая она – понимает, какие страсти кипят вокруг Любы. Любовника она в этом доме принимала, теперь вот с Максимом живет, а сегодня от нее кто-то третий уходит. Максим к Любе, а тот от нее…
– Кого вы видели? – спросил он, чтобы поскорее отвязаться.
– Ну, Люба шла, а он стоит, смотрит на нее… Так смотри-ит!..
– Когда она шла, куда?
– Куда? В магазин! Она когда обратно шла, он уже уехал. А когда… Так в тот день ее любовника ограбили… Ну, может, и не любовника…
– Где он стоял?
– Ну, на детской площадке…
– Ночью на детской площадке темно, как вы его там могли видеть?
– Почему ночью? Днем я его видела… А ночью ограбили…
– Установили мы личности людей, которые это сделали.
– Мордастый такой! Плечи – у-у! – Оксана Ефимовна показала, каких габаритов был мужчина.
– Впечатляет… – не зная, как от нее отделаться, сказал Максим.
– Брови красивые… Сам некрасивый, а брови красивые, черные, густые… Он очки снял, я увидела…
– Спасибо за информацию, Оксана Ефимовна.
– А вы к своей Любе торопитесь? – хитро улыбнулся она.
Максим недовольно глянул на нее и пешком поднялся на четвертый этаж. Достал из кармана ключ, поднес его к замочной скважине. И замер. Может, и не надо идти к Любе? Вдруг у них с Лешей что-то было?
Все-таки он открыл дверь. Люба вышла из гостиной, невесомой походкой, едва касаясь пола, приблизилась к нему, чмокнула в щечку и, отступая, потерлась об него боком, как приласканная кошка.
– Ты ничего не хочешь мне сказать? – спросил он.
– Хочу… Леша ко мне приходил, – как о каком-то пустяке сказала она.
Он едва удержался, чтобы не передразнить ее.
– И все, больше ничего?
– А что могло быть? – удивилась она. – Он пришел, позвонил в дверь, я его даже за порог не пустила… А ты что подумал?
Максиму вдруг стало неловко под ее удивленно-возмущенным взглядом. Действительно, он же не видел, как Леша выходил из квартиры.
