– Где хата?
– Ну, я не знаю… Он сказал, что грохнет меня, если я за ним хвоста пошлю. А если он сказал, то сделает…
– Как он тебе Батыгина заказал?
– Ну, позвонил, предложил встретиться…
– Значит, у тебя есть номер его телефона?
– Ну, был. Это, когда вы хату в Гузеевке накрыли, я ему звонил. Бесполезно.
– Хату в Гузеевке мы накрыли после того, как Люба от вас сбежала.
– Ну да. Накосячили мы. Я так понял, Шершень от нас отказался. Зачем мы ему такие?
– А Карцева кто заказал?
– Э-э… Ну, Шершень! – совсем не убедительно выдал Конюх.
– Так он же от тебя отказался, – внимательно посмотрел на него Максим.
Снова нестыковка. Уж не выгораживает ли бандит настоящего заказчика? Может, Карцева ему все-таки кто-то другой заказал?..
– Ну, потом нашел.
– Как?
– Ну, позвонил…
– И куда ты Карцева вез?
– Ну, к нему, к Шершню… – Конюх усиленно морщил лоб.
– Куда конкретно?
– Ну, есть одно место…
– Где?
– Ну, деревня там… Возле деревни место… Мы там должны встретиться…
– Что за деревня? Что за место? Ты показать его можешь?
– Да нет… Шершень сказал, чтобы я в деревню ехал, а потом он бы сказал, куда дальше…
Максим осуждающе качал головой, глядя на Конюха. Юлит бандит, хвостом крутит, следы заметая. В убийстве Карцева сознался, а заказчика не сдает. На Шершня стрелки переводит…
– А Любу куда должен был отвезти?
– Ну, в Гузеевку! – бойко и даже как будто с чувством облегчения сознался арестант. – Туда, где мы жили. Шершень должен был ее забрать…
– Значит, Любу Шершень заказал?
– Ну да! – не моргнув глазом, сказал Конюх.
– А Карцева?
– Шершень. – На этот раз он чуть-чуть промедлил с ответом. И уверенности в его голосе не хватало.
– А меня?
– Тоже Шершень! – Это прозвучало без запинки, но тут, похоже, в дело вступил принцип – «врать так врать»… Во всяком случае, Максиму так показалось.
– Значит, все-таки ты должен был меня грохнуть? – усмехнулся он.
– Ну не грохнул же!
– А Люба куда делась?
– Не знаю… Чего не знаю, того не знаю…
– Шершень ничего про нее не говорил?
– Не-а, не говорил… Утомил ты меня, начальник, голова кругом идет.
– Главное, чтобы почки не болели, – усмехнулся Одинцов.
– Зачем почки? Я же все сказал!
– Не все! Где Шершень?
– Да не знаю я!
– Как вы поддерживали связь?
– Он звонил мне…
– Куда звонил? У тебя телефона не было.
– Ну-у… – задумался Конюх.
– Ты ко мне на машине подъехал. Когда я тебя взял, эта машина уехала… Кто в машине был?
– Ну, Шершень.
– Шершень или ну, Шершень?
– Шершень!
– Ты у него дома прятался?
– Нет!
– А где?
– Ну, хату снял…
– Где?
– Ну, не помню уже…
– Ох, и темнишь ты, Конюх. Темнишь!.. Шершня сдать не боишься. Он тебя не достанет. А кто достанет? Лукомор?
– Какой Лукомор, начальник! – встрепенулся Конюх.
– Семенова?
– Не знаю такую! – И снова в голосе бандита была слышна фальшь.
– А Батыгина точно заказал Шершень? – наседал на него Максим.
– Точно!
– А Любу!
– Шершень, он!
– А Карцева тоже он заказал? Но не точно, да?
– Слушай, командир, давай завтра поговорим. Что-то мне совсем невмоготу, – с бледным видом сказал Конюх.
Похоже, он реально переутомился.
– Сейчас в камеру пойдешь. Только скажи, где ты хату снимал? Откуда Шершень тебя сегодня забрал?
– Не, не помню я… – захныкал бандит.
Сложив руки вместе, он просунул их между ног, пальцами едва не касаясь пола. Так он был похож на торчка во время ломки.
– Помнишь ты все, Антоша. Только сказать боишься. Кого ты боишься?
Конюх закрыл глаза и угрожающе качнулся на табурете. Он давал понять, что сейчас упадет, если его не оставят в покое.
– Ты меня бойся, урод! Я для тебя страшнее Лукомора! Если Любу не найдут, я тебе ад на тюрьме устрою!
Конюх еще раз качнулся и на этот раз свалился набок. Только головой о пол не ударился, потому что контролировал свое падение.
– Ты подумай до завтра. А завтра поговорим. И ты мне все расскажешь…
Конюх кивнул, открывая глаза. Он, казалось, готов был согласиться на любую гадость и подлость, лишь бы его оставили в покое.
Глава 28
Бартеньев жал руку изо всех сил, даже зубы стиснул, отчего его улыбка стала похожа на гримасу. Максим едва удержался от желания сжать руку в ответ. Хватка у него железная, как бы кости начальничку не переломать. И еще на глазах у подчиненных.
– Поздравляю! Такого монстра задержал!
– Зверя, – улыбнулся Ожогин. – Который сам на ловца наскочил…
– Наскочил! – кивнул Бартеньев. – И во всем признался!.. Так что извини, Макс!
Одинцов колко глянул на него.
– Ну, я, в принципе, знал, что ты ни в чем не виноват… – заелозил Паша.
Максим выразительно посмотрел на Ожогина, перевел взгляд на Кустарева и с извиняющимся видом кивком головы показал на дверь. Он хотел остаться с начальством с глазу на глаз. Ребята все поняли. Напрасно Паша удерживал их взглядом. На начальственный окрик он почему-то не решился.
– Макс, ты чего? – съежился Бартеньев.
– Во-первых, не Макс, а Максим Львович… А во-вторых, Конухов не во всем признался.
– Ну, может, и не во всем… Следователь его еще раз допросит, может, еще какие-то детали всплывут. Нам-то какое до этого дело? Ясно же, что не ты Карцева убил!
– Это хорошо, что тебе это ясно. Плохо, что меня убить пытались
– Да, это, конечно, плохо! – оправив на себе китель, с важным видом кивнул молодой майор. – Надо этого Кружилова искать…
– Надо. Конечно, надо… На нем все сходится. Батыгин, Карцев, я – звенья одной цепи.
– Да, я понимаю. Все вы имеете отношение к Любе, – совсем уже успокоился Бартеньев. И даже глянул на дверь, задавая Максиму вопрос: «Непонятно, зачем он ребят попросил?..»
