Вечером в Зеленодольское УВД приехал тот самый оперативник из СИЗО и попросил Гурова о разговоре наедине.
– Что-то прояснилось? – спросил Лев Иванович.
– Да, товарищ полковник. У меня там два камерника работают. Один заявил, что почтальоном вполне мог быть старший сержант Долгополов. Второй уверенно показал на него. Именно этот самый сержант передал маляву… простите, записку Боре Самарскому.
– Вы уверены? Это точно?
– Точно. В этих сведениях я не сомневаюсь.
– Ладно, хорошо. – Гуров задумался и заявил: – Только вы эту информацию берегите. Вы уже оформили документально ее получение?
– Нет, – оперативник улыбнулся и сказал: – Я ее оформлять не буду. Этот агент мне сильно обязан и платы за свою информацию не ждет.
– Хорошо, вам видней. – Гуров дотянулся до внутреннего телефона, набрал номер кабинета майора Коюшева и проговорил: – Георгий Васильевич, сейчас к вам зайдет оперативник из СИЗО. Он назовет одного человека из дежурной смены изолятора, которая работала… ну да, вы правильно поняли. За этим сержантом надо установить очень плотное наблюдение. Обязательно с применением технических средств.
Гуров еле вытерпел, чтобы не поехать в СИЗО прямо вечером. Он ворочался в постели, беспокоя Коренного. Стажер два раза спрашивал, все ли в порядке с шефом, не сердце ли тревожит.
Лев Иванович ничего ему не сказал. Он повиновался старой привычке, которая предупреждала, что в особо важных и секретных случаях вообще не должно быть посторонних персон любого ранга, владеющих определенной информацией. Потому-то и начальник уголовного розыска знает не всех агентов, работающих на его подчиненных. Любой опер имеет агентуру, которая не проходит по учетам. Частенько для поощрения агента, от которого нельзя было получить информацию официально, писалось сообщение, якобы присланное совсем другим человеком. Таким вот образом можно было не светить ценных помощников и умудряться благодарить их, в том числе и финансово.
В десять утра Гуров уже сидел в кабинете для допросов местного СИЗО. Борю Самарского ввели в комнату. Уголовник первым делом осмотрелся, убеждаясь в том, что полковник приехал один. Он кивнул, как бы подсказывая: мол, понимаю, что разговор пойдет серьезный, наедине. Я к нему готов. Даже сидел Боря теперь не развалившись, а чуть наклонившись вперед, по-деловому упершись локтем в колено.
– Ну так что, Боря, поговорим? – предложил Гуров. – Ты уже понял, зачем я приехал?
– Да, начальник. – Боря кивнул, стараясь держаться солидно, на равных. – Тут базара нет, подставили меня по полной программе. Если бы кто из деловых, из авторитетных маляву прислал, то… не знаю, да и нечего порожняк гнать. Короче, не наши заказали Горю.
– Так я и знал! – Гуров вскочил и принялся ходить по комнате, засунув руки в карманы брюк. – Вот, значит, как. Концы рубим! Ладно. Боря, ты свое дело сделал! Теперь моя очередь. Я устрою все так, что все будут знать, что Горю убили в камере. Драка, блатная ссора, все по понятиям.
– А как же, начальник?.. За это же срок могут нагнать?
– Ну так долго я эту карту разыгрывать не буду. Продержимся с недельку, может, две, а потом все всплывет. Теперь с тобой. Я человек не кровожадный и на заточки тебя отправлять не буду. Ты, кажется, с обменом веществ мучаешься? Решим. Полежишь с месячишко в медсанчасти, без дураков, взаправду, с уколами и процедурами. А за это время всем твоим дружкам и врагам станет ясно, что ты тут ни при чем. Все замутила уголовка. Она тебя и подставила. Пойдет такой вариант?
– Да, спасибо, начальник. Серьезные люди, которые тебя знают, всегда говорят, что Гуров – это человек. С ним можно по-честному.
– Но-но! – Лев Иванович погрозил пальцем. – Не зарывайся, а то еще начнешь всем трепаться, что полковник Гуров с тобой в сделку вступил. Мне по барабану, что с тобой будет. Для дела нужно, чтобы ты чистым перед своими в этой ситуации был. Понял?
– А то! – Боря расплылся в улыбке и затряс двойным подбородком. – Я с понятием!
– С понятием? Ну-ка, контрольный в голову: кто из коридорных тебе маляву с воли передал?
– Сержант один. Кривоногий такой. Лехой зовут, Долгополов.
– То-то! – Гуров опять погрозил пальцем. – И смотри, Боря!.. Решишь сыграть против меня в этом деле, я тебя быстро сдам, хоть и поперек горла мне такие ходы!
– Начальник! – Уголовник быстро подцепил зуб ногтем большого пальца.
Раздался щелчок, потом палец чиркнул по горлу, доказывая этим классическим красноречивым жестом верность взятому слову.
– Зуб даю!
Борю увели.
Гуров прошел в кабинет майора Коюшева, уселся на стул, подпер голову кулаком и посмотрел на стажера. Сам майор Коюшев устало прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла.
Олег Коренной битый час досконально, в мелочах пересказывал историю гибели на охоте бизнесмена Лунина. Из материалов следствия, которые пролистал Лев Иванович, было ясно, что косвенная вина лежала на Иване Рубине, водителе бизнесмена Лукьянова.
Коюшев, не открывая глаз, перебил стажера:
– Если коротко резюмировать всю твою речь, то получается так: бизнесмены поохотились и вернулись к машине попить кофе. Ружья они сложили как попало в багажник «Лендровера» Лукьянова. Лунин устроился на заднем сиденье с чашкой кофе. Все слышали, как Лукьянов попросил своего водителя Ивана Рубина достать сумку из багажника. Тот полез за ней под кучу ружей и нечаянно нажал на спуск одного из них. По нелепой случайности это оказалось ружье самого Лунина, в одном стволе которого остался патрон. Крупная дробь ударила в упор и, естественно, насмерть.
– Вот-вот, Георгий Васильевич! – согласился стажер. – Как следователь, так и судья посчитали это самым главным доказательством невиновности кого-то из присутствующих. Патрон оказался в стволе ружья, принадлежавшего тому человеку, который и погиб. Случайность!..
– Ну, предположим, – задумчиво вставил Гуров. – Допустим, они пришли к мысли о невиновности кого-то из присутствующих прежде всего потому, что не нашли признаков личной неприязни, соперничества в бизнесе и тяжких обременительных взаимных финансовых обязательств. Просто группа старых друзей.
– Если не считать того, что жена Лунина унаследовала весь его бизнес и недвижимость, – добавил стажер.
– Да, – без особого энтузиазма согласился Лев Иванович. – Это скорее ее право, нежели доказательство вины. Если судить так, то получится вообще полная ахинея. Маленькое наследство говорит о непричастности к смерти, большое является доказательством вины.
– И почему мы тогда этим занимаемся? – с улыбкой осведомился Коюшев.
– Ох, Георгий!.. – недовольно и устало пробормотал Гуров. – Потому, что моему стажеру как-то так вот показалось, а я не сразу понял суть происходящего. Теперь мне в каждом нелепом случае видится рука убийцы. Я уже убедился в том, что это не паранойя. Да и ты тоже.
