– Ладно, тоже довод. Не хуже и не лучше других. Интуиция в нашем деле – великая вещь, потому что она основывается на прошлом опыте. Теперь будем ждать, что кто-то запаникует из-за возобновления нашего внимания к этому делу. Хотя, честно говоря, я несколько обеспокоен тем, что его ход далеко не самый традиционный. Может оказаться, что мы спугнули преступников. Они быстро заметут следы, пока мы чего-то ждем. Я сторонник активных действий.
– Георгий, такими вот активными действиями мы можем только еще раз перепроверить все данные, уже подтвержденные. Это бесплодные телодвижения. Ничего нового мы не узнаем, если только не начнем шаг за шагом повторять все расследование. А нам этого никто не разрешит. Оснований нет. Сиди и не дергайся.
– Ладно, согласен. Мы ведь оставили приманку, наблюдаем за единственным возможным подозреваемым, который получил хоть какую-то выгоду из-за смерти Лунина.
Глава 10
Гуров натягивал мокрую куртку и предвкушал теплую постель в номере гостиницы. Нет, сначала рюмочку коньяка, а потом постель. А еще лучше сперва горячий душ!.. И только теперь до него дошло, что Коюшев отвечал кому-то по телефону, а другой рукой пытался поднять крышку ноутбука, куда были выведены камеры наблюдения, установленные вокруг дома Рузанны Луниной. Курсант подбежал и помог ему это сделать.
Лев Иванович мгновенно оказался рядом. Майор, уверенно щелкая клавишами, увеличил один из сегментов экрана, где виднелись чья-то рука и голова в капюшоне. В приоткрытой калитке нарисовалось мокрое от дождя лицо садовника или сторожа, который жил в доме Рузанны.
– Вот он, на машине приехал. Марку и номер не разглядели, он ее за квартал оставил, – быстро проговорил Коюшев. – Я уже послал своего опера установить машину. Черт, где тут звук добавляется? Ага, вот!..
– Ты чего приехал? – раздался голос садовника. – Днем не можешь?
– Мне надо, правда. Пусти!
– Она спит! Совсем спятил. Да сколько же надо тебе объяснять?
– А ты можешь войти в мое положение? – настаивал человек в капюшоне. – Ты ее состояние понимаешь. Она должна знать все!
– Его не вернешь, – проворчал садовник.
– А я и не хочу возвращать. Меня она беспокоит!
– Ну, смотри, – вдруг согласился садовник. – Если что, я отвечать за это не буду.
– И не придется, – со странной усмешкой ответил ночной визитер. – Ты, главное, впусти, а уж я сделаю все, как надо.
– Смотри, если будет шум…
– Не беспокойся!.. – заверил его гость.
Гуров бросился вон из кабинета. За ним по пятам топал курсант, придерживая гипс другой рукой. Куртку он держал в охапке, боясь, что старшие товарищи уедут без него. Коюшев за их спинами прокричал своим оперативникам, которые дежурили вокруг дома Луниной, чтобы они начали проникать туда. Сначала тихо, без членовредительства взять садовника, а потом – гостя.
– И чтобы не изувечить! – потребовал Коюшев. – Мы с полковником Гуровым уже выехали! Докладывать постоянно обо всех осложнениях.
Но таковых не было. Садовник впустил неизвестного, точнее, хорошо знакомого ему человека во двор и запер дверь. Оперативники с двух сторон подбежали к забору, мокрому от дождя. Один встал на плечи другого и заглянул за глухую кирпичную ограду.
– Оба вошли в дом, – передал он в коммуникатор. – Садовник в свою комнату на первом этаже, дверь слева, ближе к углу. Гость направился в парадное. Садовник отпер ему эту дверь. Всем внимание! Пошли!
Два оперативника одновременно перевалились через забор и спрыгнули на газон. Еще пара последовала за ними спустя несколько секунд. Первые двое неслышно, пользуясь шумом дождя и звуком капель, барабанящих по козырьку, подбежали к двери отдельной комнаты, в которой жил сторож. Она оказалась запертой.
Пошептавшись между собой, оперативники разделились. Один отошел в сторону, чтобы его не было видно из окна комнаты, а второй принялся стучать в дверь. К счастью, садовник не стал спрашивать, кто там, а открыл сразу. Раздался короткий вскрик, легкий шум, и дверь снова закрылась.
Двое других оперативников оказались у парадного входа. Один осторожно потянул дверь, второй с пистолетом на изготовку скользнул в образовавшуюся щель. Короткий коридор и большой холл утопали в темноте. Но даже сейчас были неплохо видны мокрые следы, которые пересекали помещение, миновали большой диван перед камином и терялись где-то у арки. Видимо, за ней имелась дверь на верхние этажи.
Оперативники разделились. Один присел за спинкой дивана, а второй, сливаясь со стеной, обошел по периметру открытое пространство и оказался у арки. Через секунду к нему присоединился напарник. Так же поочередно перемещаясь, страхуя друг друга от возможного внезапного нападения, они миновали площадку второго этажа, прислушались и поспешили на третий. Звуки, которые доносились сверху, заставляли их спешить.
Через несколько шагов справа открылся коридор. Возле второй двери от его начала стоял человек, сбросивший на спину мокрый капюшон куртки. Он дергал ручку двери. Изнутри доносился умоляющий женский голос. Рузанна явно плакала и находилась в состоянии истерики. Дверь неожиданно треснула и распахнулась.
Гуров расхаживал по холлу коттеджа Луниной. Во всем доме горел яркий свет. Понурый садовник сидел в углу на стуле. Он рассматривал свои большие руки и все время дергал головой.
Молодой человек, руки которого были скованы за спиной, лежал на ковре посреди холла и слабо шевелился. Он пытался повернуть голову и посмотреть в сторону лестницы.
Рузанна, закутанная в теплый халат, тихо спустилась, подошла к человеку в наручниках, постояла над ним, потом попросила Льва Ивановича освободить его. Гуров кивнул. Один из оперативников подошел и присел на корточки с ключом от наручников. Рузанна посмотрела на своего садовника и как-то совсем по-детски обиженно захлопала ресницами.
– Как ты мог? – сквозь слезы, которые снова хлынули из ее глаз, проговорила она. – Ты! Последний близкий мне человек в этом доме, на которого я могла опереться. Ты предал меня, пустил его!.. – Женщина зажала лицо руками и убежала вправо, туда, где располагались кухня и обеденный зал.
Гуров смерил взглядом человека, сидевшего на стуле, и пошел за Рузанной. Он нашел ее на кухне. Она в темноте мочила ладошку холодной водой, текущей из крана, и плескала себе в лицо.
– И как давно это продолжается, Рузанна? – спросил Гуров.
– Давно, – тихо ответила женщина и села на первый же попавшийся стул. – Как сорок дней прошло, так он и начал. Я вас, наверное, должна поблагодарить, да? Вы ведь меня фактически под охрану взяли. Ребята под дождем мокли, следили за воротами.
– Разумеется. – Сыщик пожал плечами, потом спохватился, что его могли понять не так, и пояснил: – Я имею в виду, Рузанна, что ваш дом мы, конечно же, стали охранять. А благодарить нас не нужно. Это просто работа такая: ночами сидеть в засаде, мокнуть под дождем, переживать за других людей.
