– Мина для Зубра на приеме.
– Ты уже занял запасные позиции? Прием.
– Я эта… – замялся Костик, – выезжаю.
– Так кого лешего валандаешься?
– Да мы тут пока раненых, пока… – В эфире повисла пауза оттого, что Минаев придумывал, что сказать дальше.
– Хватит вошкаться. Оттягивайся на запасные позиции, – приказал Пащенков.
– Есть, – отозвался Минаев.
– Костя, – выйдя из рамок сухой официальности, Пащенков назвал старшего лейтенанта по имени, – наши маневренные пятерки и тройки, находящиеся на Шлихтера, в твоем распоряжении. Войдешь с ними в контакт. Их позывные «Колибри», разница в нумерации – «один», «два», «три» и так далее. Частота в программе связи. Понял? Прием.
– Так точно. Прием.
– Слушай дальше. Времени у нас с тобой на разговоры почти не осталось, противник на подходе, так что слушай. У парка с военной техникой ваххабиты, возможно, попробуют разделиться на два рукава. А это нежелательно. Так что… Мой приказ: срочно начать передислокацию. Силами группы и приданного тебе отдельного отряда ополченцев на означенном рубеже занять оборону. Соседи слева – десятая и одиннадцатая роты ополчения, командир майор Бородин, позывной «Таран», справа седьмой батальон ополченцев, командир Зяблов Леонид Сергеевич из бизнесменов, мужик серьезный, позывной «Леонид». Они доложились о прибытии на место. Ты тоже давай поторопись. И последнее. Запомни, отход только по дополнительной команде. Любое несанкционированное оставление позиций будет рассматриваться как дезертирство со всеми вытекающими последствиями вплоть до расстрела. Если такой приказ поступит – отходишь на третью линию, согласовывая действия со своими соседями. Как принял? Прием.
– Понял тебя. Прием.
– Понял?! Про что понял, про диспозицию или про расстрел? Прием.
– Про все. – Отвечая, Константин угрюмо поглядывал на вновь затягивающие небосвод облака.
– Вот и молодец. – И несколько мягче: – Костя, надо дать гражданским лицам возможность эвакуироваться. Вам следует продержаться час-полтора, два… – Пащенков оборвал сам себя, намеренно не став развивать тему. Он и сам еще не решил, как поступить после того, как пройдут эти означенные два часа и мирные жители окажутся эвакуированными.
– Задачу понял. – Константин перестал любоваться облаками и, опустив взгляд на грешную землю, мысленно продолжил отсчет: «три» «четыре». Земля приняла и возвратила к реалиям.
– Три минуты на сборы! – Голос у Минаева оказался луженый, казалось, его слова эхо пронесло по всему городу. – Петрович, ты все слышал?
– С какого перепугу? В твоем ухе прослушку поставил? – съехидничал бритоголовый Петрович.
– А, ну да. – Константин покачал головой. – Давай по коням и до новых позиций. Там определимся, кто куда, и тогда перескажу.
– А вкратце?
– Вкратце? – Минаев ощерился. – Мы в полной заднице!
– Уже интересно. – Петрович хмыкнул на такой ответ, но допытываться дальше не стал, здраво рассудив, что по прибытии на место старлей действительно расскажет все сам.
Глава 23
Работники трудового фронта потрудились на совесть – асфальт оказался перерыт окопами. Поперек дороги шла передняя линия, от которой тянулись многочисленные ответвления. Но самое главное: куски асфальта и извлеченная земля оказались увезены, а сама поверхность дороги в районе работ прометена от черного налета почвы. С помощью такой нехитрой маскировочной процедуры удалось свести заметность линии траншей до минимума.
– Чтоб вас! – заорал ехавший впереди всех Минаев, изо всех сил нажимая педаль тормоза. Покрышки завизжали, машина пошла юзом, на темном асфальте отчетливо прорисовались черные полосы от стираемых протекторов. – Во, блин, чуть не улетел!
Распахнув дверцу, он выбрался из автомашины.
– Они тут что, подметали? – Заметив на асфальте характерные следы, старший лейтенант покачал головой. – Сдуреть! Так же можно и разбиться!
– Зато противник не сразу увидит, – глядя на подтягивающиеся машины с ополченцами, заметил Антон Павлович.
– Так мы в них сидеть будем? – Старлей скорее размышлял, чем спрашивал.
– А что тебе сказали из Центра? Приказ повторить можешь? – спросил Петрович, и от все еще сидевшего в машине Антона Павловича не укрылась неприязнь, так и сквозившая в интонации. Между Минаевым и командиром ополченцев наметилась все больше и больше расширяющаяся пропасть. «Лишь бы делу не мешало», – подумалось Рукину, и с этой мыслью он, наконец, выбрался из салона.
– Могу, – сказал, как плюнул. – Кратко. Стоять два часа. Или пока не завершится эвакуация мирного населения. За оставление позиций расстрел.
– А дальше?
– Отход по команде на третью линию обо-роны.
– Хрен редьки не слаще, – покачав головой, констатировал Рукин, а Петрович невинно поинтересовался:
– Бойцам доводить будешь?
– А на фига?
– Да так, чтобы знали. Ты как хочешь, я своим доведу.
– Понятно. – В голосе прозвучала обида. – Значит, и я своим тогда скажу.
Петрович повертел головой по сторонам, окликнул плотного стоявшего подле джипа мужика лет сорока.
– Саныч, давай забирай всех, уводите машины на стоянку во дворы поглубже. Старших в ротах в темпе сюда. Остальные вон к тому дому. У нас мало времени. И мою машину пусть кто-нибудь отгонит.
Саныч кивнул. Увидев идущего к автомобилю ополченца, Петрович двинулся ему навстречу.
– Ключи в замке. Только рюкзак заберу. – С этими словами он вытащил с переднего сиденья довольно увесистый рюкзак и, слегка припадая на правую ногу, вернулся к отцам-командирам.
– А если перегородить улицу броней? – Антон Павлович кивнул на стоявшую в отдалении старую военную технику.
– А почему бы нет? – Петрович сразу оценил поданную идею. В Парке Победы находилось много бронированной техники времен Великой Отечественной войны.
– И сразу себя демаскировать. – Старший лейтенант сплюнул на землю. – Туфта идея.
– Начет улицы ты прав, вынужден согласиться. – Палыч наморщил и без того морщинистый лоб. – А вот переулки и проезды между домами заблокировать можно.
– Чем тягать будете, стратеги? – поинтересовался Минаев, а Павлович ничего не ответил, только повернулся к Петровичу и хитро подмигнул.
– У твоих хлопцев я дизельные внедорожники видел, скажи, у них соляры много?
– Да я и так знаю – есть трошки, – в тон Антону Павловичу ответил Петрович. – Только не пойму, что ты задумал?
– Видишь, – Павлович показал рукой в глубину парка, – вон тот свежеокрашенный танк с двузначным номером?!
Петрович прищурился, всмотрелся и действительно сумел разглядеть «ИС», выделявшийся на фоне остальной техники своим ярким, насыщенным окрасом.
