– Досталось, Рома, не то слово, ну да ладно, чего уж теперь вспоминать, столько лет прошло. Одно греет душу – Шерхан уже никогда больше никому не сделает ничего плохого. И по земле ходить не будет, все, что ему останется, это небо в клетку через узкое окно зоны особого назначения. Для зверя нет ничего хуже клетки. А Караханов не просто зверь, он взбесившийся зверь, который без крови уже не может. Для него камера хуже смерти. Прав Карасев. Пусть до конца дней своих сидит в одиночке.
– Едем, Павел Алексеевич? Нас ждут.
– Едем, – поднялся Одинцов.
Офицеры сели в машины и медленно направились в сторону Тураново. Вскоре остановились на дороге, где стояли пять внедорожников и с десяток людей. Тут же были и машины банды. Вряд ли когда-то это тихая роща видела столько машин и людей одновременно. Может быть, оттого, а не от легкого ветерка деревья недоуменно шелестели листьями.
Глава десятая
Вернувшихся Одинцова и Лесникова встретили полковник Карасев и Каштанов, который заметно подхрамывал.
– Где Шерхан? – спросил Карасев.
– В багажнике «Опеля», там ему самое место.
– Он в состоянии давать показания?
– После оказания медицинской помощи. Шерхан не хотел сдаваться, пришлось прострелить ему клешни.
– Кому пришлось?
Одинцов кивнул на Лесникова:
– Нам обоим.
– Обоим, значит? – покачал головой Карасев и отдал команду Власову: – Капитан! Главаря банды и Кокиа в машину и под охраной твоих орлов к нам в управление.
– Есть! – ответил Власов.
Спецназовцы занялись пленными.
– От лица службы объявляю вам благодарность, – взглянул на Павла Карасев.
– Так задержал Шерхана Лесников, я подъехал, когда он уже был заблокирован, – улыбнулся тот. – Кстати, на дороге осталась его «Хонда», надо бы забрать, а то к утру и следов ее не найдете.
– Лесникову тоже благодарность, а машину заберем. В рапорте вышестоящему начальству я отмечу ваши заслуги в нейтрализации опаснейшей банды, на счету которой только за последнее время несколько похищений и убийств подростков. Согласно предварительным показаниям Кокиа, Шерхан планировал провести в Москве серии крупных террористических актов. Для этого и похищал подростков, точнее, для получения выкупа.
– Что, у нас сейчас террористы перешли на самоокупаемость? Сами проводят акции, сами же на их подготовку ищут деньги? Спонсоры прекратили финансирование банд, подобных разгромленной? – усмехнулся Лесников.
– Нет, – ответил Карасев, – заказчики платят боевикам, и весьма прилично, но Шерхан, видимо, задумав уйти из-под контроля руководителей террористических организаций, решил банально побольше заработать. Хотя истинные причины, побудившие его совершить похищения и убийства, мы узнаем в ходе следствия. Пока ясно одно: похищениями в Москве занималась именно его банда, а главной задачей Шерхана была организация крупных террористических актов. И во многом, да, практически благодаря только вам, – обвел он взглядом Каштанова, Одинцова и Лесникова, – планы его были сорваны. Позже Леонид Владимирович получит информацию о делишках Шерхана.
Каштанов взял под руку бывшего начальника:
– Отойдем, Александр Сергеевич? Поговорить тет-а‑тет надо.
– Ну, если надо.
Они прошли к роще.
Тут появились Гронский и его супруга, подошли к Одинцову.
Лесников, вдруг вспомнив, что ему надо навести порядок в багажнике, ушел к своему «Опелю».
– Павел Алексеевич, – начал Гронский, – вы извините меня за неподобающее поведение…
– Максим, оставь нас вдвоем с Павлом, – прервала его жена.
– Да, конечно. Спасибо вам, Павел Алексеевич.
– Не за что, господин Гронский.
Бизнесмен, помявшись, пошел к машине «Скорой помощи», возле которой с Эдуардом работали психологи.
– Паша! – заговорила Галина. – Ты спас моего сына. Нет слов, чтобы выразить все то, что я сейчас испытываю. Ты, который должен ненавидеть меня, рисковал собой ради моего сына…
– Перестань, Галь, будь на месте Эдуарда сын какой-нибудь другой женщины, я сделал бы то же самое.
– Знаешь, я много думала о том, как несправедливо развела нас судьба. И поняла, что по-прежнему люблю тебя.
– Зачем ты говоришь мне это? То, что было, прошло. Наша любовь осталась в далеком прошлом, в небольшой, но уютной тогда квартире.
– А… это правда, что у тебя есть женщина?
– Правда.
– И ты любишь ее?
– Да.
– Счастливая женщина! Я ей завидую.
– Все, Галь, прекратим этот разговор. У тебя семья, у меня будет семья, мы чужие люди. Никто ни в чем не виноват. Ступай-ка ты лучше к сыну, ему сейчас ты больше всех нужна.
– Мы еще когда-нибудь увидимся?
– Нет!
– Вот так, как и раньше, однозначно и твердо. Но хоть созвониться мы можем?
– Нет!
– Но почему?
– Это лишнее.
– И все же ты возненавидел меня. А значит, продолжаешь любить.
– Странная логика. Хотя женскую логику понять сложно. Прощай, Галя, счастья тебе.
– Гонишь? Что ж, я заслужила это. Спасибо тебе большое, Паша, и… прощай!
Галина поднесла платок к глазам, повернулась и пошла следом за мужем.
Одинцов прикурил сигарету и вдруг почувствовал, что какая-то тяжесть, давившая его долгие годы, свалилась с плеч. Ему стало легко.
– Госпожа Гронская вас отдельно решила поблагодарить, Павел Алексеевич? – спросил подошедший Лесников.
– Да, а знаешь, Рома, почему?
– Откуда?
– Потому что жена Гронского – бывшая моя супруга.
– Гронская? – удивился Лесников.
– Да, Гронская.
– Ни хрена! Ну и дела!
– Ты находишь в этом что-то странное?
– Странное – не то слово. Так вы знали, что будете работать по сыну своей бывшей жены?
– Нет, не знал. Увидел ее только тогда, когда мы с Леонидом приехали к Гронским.
– Вот, наверное, удивились?
– Было такое.
– И какие только кренделя не выкидывает жизнь.
Одинцов улыбнулся, похлопал десантника по плечу:
– Вот тут ты на все сто процентов прав. Что с машиной?
– Два пулевых отверстия, – с сожалением ответил Лесников. – И что теперь делать? Железо для «Омеги» сейчас не найдешь, заделать без следа не получится. Ишак обрезанный, этот Шерхан! Забрать бы его «Хонду», да кто отдаст?
