– Скорее всего так, – признал Хуртиг. – А что ты думаешь про фоторобот? Чего нам от него ждать?
Жанетт пожала плечами:
– Я бы на него не слишком рассчитывала. Изображение конструировали по показаниям одного-единственного свидетеля, который, возможно, видел того, кто уводил мальчиков с собой. И свидетель – слепая на один глаз восьмилетняя девочка, которая не смогла определить возраст этого человека. Ты же помнишь, что сказал Ловинский? На одном допросе девочка объявила – сорок лет, на втором – что он был ужасно старый, а мы с тобой оба знаем, что дети редко правильно определяют возраст и на их слова не стоит полагаться.
С этим Хуртиг согласился. Когда он ходил в начальную школу, мальчишки из пятого-шестого классов казались ему взрослыми.
– Но есть и кое-что интересное, – подмигнув, добавила Жанетт. – Изображение будет у нас на столе через пару часов.
Кое-что интересное? Очень мягко сказано. Хуртиг знал, что она взбудоражена не меньше его.
Перед тем как войти в управление, он выбросил остатки кебаба в мусорный бак, а входя в лифт, открыл коробку с картошкой. У Жанетт зазвонил телефон. Взглянув на дисплей, она расплылась в улыбке.
– Привет. Как дела?
Хуртиг понял, что звонит София Цеттерлунд. Он наблюдал за мимикой Жанетт. Вот черт, да она же влюблена, подумал он.
Жанетт несколько раз нажала на кнопку, как будто от этого лифт мог перепрыгнуть пару этажей и поехать быстрее.
– Именно. Отлично. Моя машина сдохла, так что поеду на метро до Мариаторгет и захвачу тебя, а там посмотрим, что будет дальше.
Хуртиг предположил, что они собираются поужинать где-нибудь, а потом отправиться к Жанетт в Гамла Эншеде. Пока Юхан в Лондоне с Оке, в их распоряжении будет весь дом.
К тому же сегодня пятница, так что они еще и пропустят по стаканчику.
– И поговорим о чем-нибудь, кроме работы, – рассмеялась Жанетт. – Договорились. Обнимаю.
Хуртиг жадно жевал картошку. Лифт прозвонил, и двери открылись. Жанетт сунула телефон в карман куртки и задумчиво посмотрела на напарника.
– Кажется, у меня роман с Софией, – произнесла она, к его изумлению.
Мыльный дворец
София больше двух часов просидела за столом и дополнила прочитанное об Андрее Чикатило кое-какими материалами из интернета. Заглянула она и в книги, стоявшие в ее рабочем шкафу. Теперь она могла свести воедино материалы, которые могли оказаться интересными для Жанетт.
За десять с небольшим лет Чикатило лишил жизни более пятидесяти человек в Восточном Причерноморье, на юге Украины и в России. Он убивал и мальчиков, и девочек; мальчиков, почти всех без исключения, кастрировал. У некоторых жертв съедал части тела.
София заглянула в свои записи.
Крайняя степень преступного самосознания. Каннибализм. Кастрация.
Потребность быть увиденным.
“Почему он не прятал свои жертвы получше?” – подумала она, имея в виду и Чикатило, и стокгольмского убийцу. На этот вопрос никто так и не смог ответить.
София считала, что убийца хочет сообщить о своем позоре. Может быть, в этом есть некое противоречие, но тот, кем руководят столь странные сексуальные импульсы, вероятно, в детские годы от кого-то узнал, что он не такой, как все, что он извращенец. Продемонстрировать свой позор публично означает не только продемонстрировать раскаяние, это и поиск контакта с миром. Насчет кастрации у Софии тоже были кое-какие идеи, которые она надеялась донести до Жанетт.
София посмотрела на часы в углу экрана. Меньше чем через час, подумала она.
Она сознавала, как трудно может оказаться убедить Жанетт в правильности этих выводов. Не исключено, что осмысление их будет болезненным.
Когда Чикатило убивал женщин, он поедал их матки. На убитых в Стокгольме мальчиках-иммигрантах не было признаков каннибализма, но половые органы отсутствовали. Теория Софии еще не до конца оформилась. Надо продумать ее еще дважды, прежде чем обсуждать с Жанетт, чтобы не испортить вечер.
Чтение о Чикатило было тошнотворным, и София решила расположить детали по порядку.
Каннибализм, подумала она и посмотрела на пустой стул по другую сторону стола.
Ей вспомнилось, как она пару раз сидела здесь, обсуждая это явление с Самуэлем Баи, малолетним солдатом из Сьерра-Леоне, который весной ходил к ней на терапию. Самуэль воевал в повстанческом отряде и рассказывал, что они практиковали каннибализм, чтобы осквернить и унизить врага, но там был и ритуальный аспект.
Съесть сердце – способ присвоить себе силу Врага.
Что еще он говорил?
Внезапно вернулась головная боль – та же ноющая боль, что и несколько часов назад. Мушки перед глазами, резкие штрихи, от которых зрение теряло фокус. Эпилептическая мигрень. На этот раз приступ длился с полминуты.
София подошла к картотеке с историями болезни. Отперла, быстро нашла карту Самуэля и, прихватив ее, вернулась за стол.
Открыв папку, она увидела, что там содержится один-единственный лист. Почитав записи, София поняла, что они сделаны во время первого, зондирующего разговора. Еще там было несколько строчек, оставшихся от двух последующих встреч. От остальных сеансов – ничего.
София достала календарь, где отмечала встречи с клиентами.
В мае Самуэль приходил девять раз. В июне, июле и августе юноша пунктуально, без исключений, являлся к ней дважды в неделю. Из ее записей со всей очевидностью следовало, что Самуэль был у нее в общей сложности сорок пять раз. София знала, что все правильно и пересчитывать не нужно. К тому же она знала, что посещения в пятнадцати случаях пришлись на понедельник, в десяти – на вторник, а семь и восемь – соответственно на среду и четверг. В пятницу они встречались всего пять раз.
София закрыла ежедневник и вышла к Анн-Бритт.
Секретаршу она застала в разгар поливки цветов – та стояла на стуле, пытаясь дотянуться до кашпо, висящего на окне.
– Вот ёлки, – пробормотала Анн-Бритт, поняв, что неправильно оценила впитывающие способности свисающего из горшка папоротника, и глядя, как вода рекой льется по подоконнику и дальше на пол.
София с интересом наблюдала, как эта не в меру пышная и в другое время довольно флегматичная дама спрыгивает со стула с удивительной ловкостью, поворачивается и обнаруживает, что она не одна.
– А, так вы стоите тут и подсматриваете! – И секретарша оправила юбку.
София сходила на кухню и принесла ей тряпку.
– Будьте добры, проверьте, пожалуйста, сколько раз у меня был Самуэль Баи, – попросила она. – По-моему, я забыла отправить счет социальной службе Хессельбю.
– Ничего вы не забыли. – Анн-Бритт удивленно наморщила лоб. – Они заплатили.
