― Если они стреляют так же, как маршируют, у нашего врага нет шансов.
Король понял его слова буквально и надулся от гордости.
Но выражение его лица резко изменилось, когда по растянувшейся вдоль путей толпе прошел странный гул.
Из глубины туннелей по обеим сторонам станции раздавалась боевая песня, звучавшая все громче и громче в ритме марша распевавших ее солдат.
Толпа зрителей смешалась. Некоторые испуганно смотрели на короля.
Из глубины галереи со стороны Дуомо появился голубой флаг. За ним, выстроившись в шеренги по четыре человека, маршировали Альберти. «Оружие у них так себе», — подумала Даниэла, сидевшая рядом с Вагантом. Но выражение бородатых лиц было таким свирепым, что при взгляде на них по спине у нее пробежали мурашки.
Лица Альберти были наполовину выкрашены голубой краской, что делало их вид еще более устрашающим, бесчеловечным. Во всю глотку они выкрикивали слова:
Бей, мочи, стреляй, ломай!
Это наш родимый край!
Кто не местный, тот не друг!
Кто не друг, тому...
«Каюк, — издевательским тоном закончил фразу Вагант. — Им стоило бы сменить поэта-песенника. Музыка ничего так, а вот текст никуда не годится».
Король молча кивнул. Его лицо было бледно. Он старался сохранять важный вид, но не мог не заметить, насколько неравно соотношение сил между бородатыми воинами и его людьми. Превосходство вооружения — это еще не все. Чинос с ужасом смотрели на это сборище людей с гнилыми зубами, выкрикивавших во всю глотку ксенофобские гимны посреди темнокожей толпы.
Вагант взглядом отдал Даниэле быстрый ряд приказов, а та так же передала их своим заместителям. Люди из двух городов, как теперь они сами себя называли, заняли стратегическую позицию вдоль рельс. Автоматы были сняты с предохранителей предельно незаметно.
Но обошлось без инцидентов. Альберти прошли перед королем и расположились рядом с войсками двух городов и Чинос. Они заняли всю длину платформы от края до края и производили сильное впечатление. Король выглядел подавленным перед лицом такой военной мощи.
― Позвольте, ваше величество, — сказал Вагант, поднимаясь со стула.
Король кивнул.
Начальник разведчиков встал ровно на середину станции, скрестив руки за спиной.
Он долго стоял неподвижно, выжидая, пока в толпе окончательно воцарится тишина.
Затем заговорил, и его уверенный голос звучал сильно, как в громкоговоритель.
― Мужчины и женщины Чинос, Альберти, двух городов, приветствую вас.
Своды станции сотряс раздавшийся в ответ рев выстроившихся перед ним солдат.
Когда эхо утихло, Вагант продолжил.
― Вы пришли сюда не как жители того или иного города, а как борцы за общее правое дело. Ваши знамена заслуживают уважения, мы принимаем их все, но сегодня над ними развевается более великое знамя — знамя свободы. Слишком долго мы были рабами самого страшного из тиранов — страха. Но сегодня своим присутствием здесь мы кричим страху, что его царство закончилось!
Эти слова были встречены ревом, еще более громким, чем в первый раз.
Вагант поднял правую руку, призывая к тишине.
― Мы кричим так называемым Сынам Гнева, что с сегодняшнего дня, с этого момента их царство кончается и начинается царство свободы! Все мы пережили тяготы ядерной катастрофы. Из-за нее и ее последствий мы потеряли наших родителей, братьев, друзей. Мы навсегда потеряли наш мир...
Из толпы послышались скорбные стоны.
― А теперь появились люди, которые желают снова обрушить на наши дома и на наши жизни пожар атома. Люди, которые все эти годы угнетали нас и вымогали у нас дань, которые дошли до того, что захватили в заложники ваших детей, чтобы заставить вас делать то, что они хотят! Так называемые Сыны Гнева обращаются с нами, как со скотом! Как с мясом! Пришло время сказать — и сегодня мы говорим это, — их дни сочтены! Наше оружие даст нам свободу и справедливость — навсегда!
Подняв вверх автоматы, люди кричали:
«Сво-бо-да! Сво-бо-да!»
Вагант снова поднял руку, на этот раз крепко сжатую в кулак.
― Клянитесь вместе со мной до самой смерти сражаться с этими мерзкими тварями...
― КЛЯНЕМСЯ! КЛЯНЕМСЯ! — кричали солдаты и толпа.
― Заставим подонков отведать гнев, сынами которого они себя называют. Заставим их отведать наш гнев!
Его слова заглушили невероятно громкие крики. Солдаты и гражданские затопали ногами, и пол дрожал, как при землетрясении.
― СМЕРТЬ ПОДОНКАМ! СМЕРТЬ ПОДОНКАМ!
― У меня объявление.
Кулак Ваганта раскрылся, и рука метнулась в сторону туннеля справа от него.
― Этой ночью мы выступаем. Мы пойдем к центральному вокзалу. Транспортные средства Альберти уже готовы. Создания ночи нам не помешают. Путь открыт! Вперед!
― ВПЕРЕД! ВПЕРЕД! ВПЕРЕД!
Король присоединился к воинственным выкрикам. То же делали все присутствующие на станции: мужчины, женщины, дети.
Вагант опустил руку и глубоко вдохнул. Даниэла улыбнулась ему, и он ответил ей неуверенной улыбкой. Он сделал это. Но какой ценой? Он ощущал внутри себя отрицательную энергию, тянувшую вниз.
Новость, принесенная священником и раввином, привела его в ужас.
― Три дня? — вскричал он. — Три дня — это вечность!
― Мне очень жаль, — сказал отец Дэниэлс.
― Ты понимаешь, что это значит? Мы даже Бонолу не смогли бы взять без помощи Монстров. А теперь должны без них осаждать гребаный центральный вокзал?
Вагант никогда не сквернословил. Ему самому было стыдно за слетавшие с языка ругательства, но он был так взбешен, что не смог сдержаться. Его слова, как бомбы, взрывались в стенах комнаты, в которой они сидели.
― Не забывай, что эта сраная война в большей степени твоя, чем наша, Джон! Это твой крестовый поход! Я доверился тебе! Мы все доверились тебе! Ты должен был уговорить своих черных ангелов встать на нашу сторону, а теперь приходишь и говоришь, что нам придется справляться самим? Позови этого своего друга, Монаха! Я хочу поговорить с ним!
― Это не так-то просто. Он появляется, когда хочет. Я не могу вызвать его.
― А ему стоило бы появиться. Сделай какой-нибудь из своих трюков или попроси свою призрачную подругу позвать его. Она-то уж точно знает, как это сделать.
― Это не так-то просто...
