– Очень интересно мне смотреть было, как он тебя в лепешку сомнет! – заявила Жаккетта.
– Обижаешь, маленькая. Ваш любезный гаремовладелец, конечно, опытный противник, но он слишком высоко ценит себя и слишком низко других людей. А это уже слабость. Я ведь большую часть своей жизни тоже не гладью вышивал. Кстати, о глади… Госпожа Жанна!
Жанна, тихо разговаривавшая с Жераром, недовольно посмотрела на рыжего:
– Я вас слушаю.
– Но после сегодняшнего турнира я могу рассчитывать на то, что вы вышьете мне персональное житие святого Иоанна? «Святой Иоанн бьется на турнире за прекрасных дам и торжество справедливости»?
Жанна отрицательно покачала головой.
– И не надейтесь! Далась же вам эта моя икона! Да после нее меня тошнит, как только я иголку с ниткой увижу.
– Вот так, по вашей милости, я и не останусь в веках подобно тем бедолагам, что были до Агамемнона и, никому не ведомые, скрылись от нас в непроглядном мраке забвения… – заявил рыжий. – Вот уж не везет так не везет!
– А почему мы стоим во дворе? – вдруг спросила Жаккетта. – Ночь на улице.
– Потому что нам хорошо! – мудро сказал рыжий. – Прекрасная госпожа Хабль аль-Лулу, окажите мне честь вступить вместе с вами под своды этого роскошного дома!
– А почему вы назвали госпожу Нарджис… то есть Жаккетту… почему вы назвали ее Хабль аль-Лулу? – немного ошарашенно спросил Жерар.
– А потому, друг мой, что это ее мусульманское имя! – сказал рыжий и, оставив недоумевающего оруженосца в полной растерянности стоять во дворе, повел Жаккетту в гостиницу.
* * *
Гостиница оказалась очень приличной. Жерар снял вполне роскошные апартаменты, состоящие из одной общей комнаты и трех спален.
Там и накрыли припозднившимся постояльцам стол.
Только сейчас Жаккетта осознала, что не ела со вчерашнего дня.
Со вчерашнего!!! Это же надо представить?!
Чуть позже выяснилось, что (к сожалению) на два глаза у человека приходится лишь один желудок…
Глаза у Жаккетты оставались еще голодными, но больше проглотить ни ложечки она не могла. Так и страдала, провожая печальным взглядом каждый кусок еды со стола.
За едой разговор зашел о дальнейших планах.
– Ну и куда мы сейчас? – спросила Жанна рыжего.
– В Ренн… – коротко сказал рыжий.
– Вы нас довезете? – обрадовалась Жанна.
– А куда же я денусь? – вопросом на вопрос ответил рыжий. – У вас, милые дамы, редкое свойство попадать в самые немыслимые ситуации. Буйных безумцев у нас в Европе, надо сказать, не так уж и много, во всяком случае, на каждом шагу не встречаются. Но вы ухитрились набрести на него просто безошибочно. Так что придется мне доставить вас до Аквитанского отеля, чтобы душа была спокойна.
– Спасибо! – благодарно сказала Жанна. – Но мы не виноваты, что виконт оказался безумным. В Риме он вел себя вполне прилично. И во время путешествия вместе с благодетелем тоже. Наоборот, я думала, что он очень скучный и добропорядочный.
– А знаете, что я вам скажу, госпожа Жанна? – вдруг усмехнулся рыжий. – Вполне возможно, что все эти приключения мы переживали напрасно. Надо было лишь подождать зимы.
– Ну и что бы произошло? – удивилась Жанна.
– У людей подобного склада, – хитро сказал рыжий, – всплески безумия приходятся как раз на весну и осень. Глядишь, к холодам он бы пришел в себя, стал нормальным человеком и отпустил бы вас с миром, да еще приплатил бы за причиненный ущерб. Разве я не прав? Снега надо было ждать.
– Он бы нас прекрасно уморил и до снега! – вмешалась Жаккетта. – Бегать от него по коврам довольно утомительно, да и подсвечники не везде стоят.
– Ты оборонялась подсвечником? – поднял бровь рыжий. – И успешно?
– Не знаю! – стянула с его тарелки аппетитный ломтик сыра (умру, а съем!) Жаккетта. – Я не успела его в ход пустить. Но треснула бы за милую душу! Там хороший подсвечник стоял, напольный, кованый. Не хуже протазана
[19]
при нужде.
– Ну-ну… Таким грозным женщинам и спасители не нужны! – Рыжий выразительно проводил взглядом покинувший его тарелку сыр. – Удивляюсь, как вообще бедный виконт дожил до моего прибытия. Я его просто спас! Ведь на него то подсвечники готовят, но ногти ядом мажут. Кстати, маленькая, что ты ему сказала перед поединком? Он, по-моему, выехал на ристалище несколько растерянным, что и послужило одной из причин его поражения.
– Правду… – нехотя сказала Жаккетта. – Что я не госпожа Нарджис.
– Все понятно! – поднял руки вверх рыжий. – Такое с первого раза переварить трудно. Подложила, значит, виконту свинью!
* * *
К концу трапезы разморило всех. Сказались и сильная физическая усталость, и пережитое нервное напряжение. Жаккетта откровенно клевала за столом носом.
Но после ужина их еще ждала горячая вода в ванных, в полуподвале гостиницы, – преддверие чистой постели.
Боже, какое это было счастье – после сытной трапезы, наполнившей душу блаженством, смыть с себя дорожную грязь!
А потом расчесывать ко сну волосы, с каждым взмахом гребня прогоняя прочь все тревоги минувшего дня!
Полураздетая Жанна сидела перед зеркалом, Жаккетта снимала с кровати покрывало, когда в комнату без стука вошел рыжий.
– Сидите, сидите! – сказал он вскочившей Жанне.
Рыжий прямиком подошел к кровати и спросил:
– Маленькая, это твоя подушка?
Недоумевающая Жаккетта кивнула.
Невозмутимый рыжий взял ее подушку и вышел.
Жаккетта, не веря глазам, потрогала то место, где она лежала, и кинулась за рыжим возвращать постельную утварь.
Она пробежала через общую комнату и ворвалась в спальню мужчин. И увидела, что рыжий кладет ее подушку на стоящую там кровать, такую же широкую многоместную, как и в их комнате.
Не успела Жаккетта и рта раскрыть, как рыжий строго сказал:
– Ложись! И не верь этой новой моде, что, мол, спать надо в рубашках, это-де полезней для здоровья
[20]
! И не делай больших глаз! Может, вы там с ума и посходили, но я пока не вижу нужды делить свою постель с мужчиной, пусть и очень симпатичным!
Жаккетта молча раскрыла закрытый рот. И начала снимать рубашку.
Только она забралась на кровать, в комнату вошел ничего не подозревающий Жерар, полный предвкушения крепкого сна после полного забот и тревог дня.
