Увидев обнаженную Жаккетту, сидящую в постели, он остолбенело замер и густо-густо покраснел.
Рыжий бесцеремонно вручил ему его подушку.
– Спокойной ночи!
– А… э-э… где… – промямлил Жерар.
– Одно свободное место в этом доме точно есть! – твердо сказал ему рыжий. – Иди.
Жерар послушно вышел.
Жаккетта не утерпела, выскочила из-под одеяла и подбежала к двери. В щель было видно, что Жерар, сжимая подушку, растерянно застыл у дверей Жанны.
– До утра ведь простоит, бедолага… – вздохнула Жаккетта. – Стесняется…
Жерар мял несчастную подушку и продолжал оставаться красивого вишневого цвета.
Дверь приотворилась, и выглянула удивленная долгим отсутствием Жаккетты Жанна.
Увидев ее, Жерар стал еще краснее, если только это было возможно.
Он беспомощно ткнул в сторону двери, в щели между створками которой блестел любопытный Жаккеттин глаз.
– Господин Жан… сказал спокойной ночи… занято…
Тряхнув золотыми распущенными волосами, Жанна засмеялась и за руку втянула Жерара в свою комнату.
Дверь за ним плотно закрылась.
– Как приятно иметь дело с вдовой! – прозвучал над головой Жаккетты голос.
Оказывается, рыжий тоже наблюдал.
– Маленькая, быстро в постель, не то ты рискуешь второй раз получить от меня щипок по попе! Это прямой вызов с твоей стороны, стоять тут в таком виде!
Жаккетта закрыла дверь и прошлепала обратно к кровати.
Забралась в нее, натянула одеяло до носа и стала смотреть, как раздевается рыжий.
Только она приняла горизонтальное положение, как тягучая, как густой мед, истома охватила тело, заныли все косточки, утомленные долгой ездой, руки и ноги стали тяжелыми…
Рыжий разделся, задул свечу и тоже лег. Луна светила в окно.
Они молча лежали нос к носу и выжидательно смотрели друг на друга. Долго лежали.
За стеной уже вовсю скрипела кровать, слышались тихие вздохи и страстные стоны: Жерара посвящали в настоящие рыцари.
Наконец рыжий сказал:
– Маленькая, я тебя так люблю!!! Но спать хочется…
– И мне! – призналась Жаккетта.
Они облегченно повернулись друг к другу спиной и, полностью довольные друг другом, уснули.
* * *
Ночью Жаккетте приснился сон. Во сне она видела море. Разное. Ласковое и штормовое. Заискивающе льнущее к бортам корабля и наносящее ему удары тугими волнами.
Носились над бесконечным морем чайки, пропарывал его гладь дельфиний плавник. Ветер пас стада нефритовых волн.
Любопытное море мягкими пальцами трогало горячие песчаные пляжи, капризно вздыхало под крутыми утесами, плечом пробовало их на прочность.
Жаккетте захотелось с ним подружиться, и море, похоже, было тоже не против.
Внезапно губы ее почувствовали легкое прикосновение. Кто-то нежно ловил ее дыхание.
Сон не отпускал Жаккетту, она не могла проснуться, лишь трепетали в бессильной попытке подняться длинные ресницы.
Кожей она чувствовала скользящие по телу ладони, а может быть, это море гладило ее?
Но море не бывает горячим…
Теперь сон и этот кто-то поделили ее пополам, и никто не мог победить. Касались щеки шелковистые волосы, каждое прикосновение рождало прокатывающуюся по всему телу волну долго пульсирующего удовольствия, и чужая влага была на ее губах.
– Ты мне снишься? – спросила сквозь сон Жаккетта.
– Конечно, маленькая… – услышала она тихий шепот, как прибой прошумел. – Спи…
Жаккетта обрадовалась – не надо просыпаться – и полностью отдалась во власть полонившему ее.
Во сне вставало над морем улыбчивое рыжее солнце.
И кто-то бесконечно ласково срывал дыхание с ее губ.
Глава XXI
Долго спать им не пришлось. Утром рыжий поднял их с рассветом. Надо было ехать дальше.
– Слава богу, теперь мы поедем нормальным образом, а не по обычаю тамплиеров! – заметил рыжий за завтраком. – Пришлось купить еще двух лошадей.
Все, соглашаясь с ним, молчали. Кроме Жаккетты.
– А при чем тут тамплиеры? – тут же спросила она.
– А ты, маленькая, разве не знаешь? – сразу же отреагировал рыжий.
– Представь, не знаю! – заявила Жаккетта. – Темная я. Про госпитальеров знаю, про ассасинов знаю, а про тамплиеров ты такого не рассказывал.
– Хорошо, пока ты жуешь, я восполню этот пробел в твоем образовании. Ты знаешь, что орден Тампля был нищенствующим?
– Чего? – опустила ложку Жаккетта. – Ты ври, да не путайся! Сам же говорил, что даже корона у тамплиеров в залоге была, и образцовый ливр они хранили. Ничего себе нищие!
– И тем не менее, маленькая, это так. Бедность была объявлена в их уставе одним из столпов ордена. Поэтому, как символ бедности тамплиеров, на их печатях было изображение двух всадников на одной лошади. Но мы чуть побогаче рыцарей храма, поэтому можем позволить себе по коню на всадника. Вот и все, что я хотел сказать.
– Я рада за нас! – оставила последнее слово за собой Жаккетта.
* * *
Сразу же после трапезы они без задержек выехали.
Остался позади безымянный городок, а в то, что где-то там, в лесах, затаился Шатолу, и вообще не верилось.
После ветров и дождей погода установилась, давая короткую передышку перед зимним ненастьем.
Было тихо, сухо и мягко тепло.
Леса по бокам дороги устилал толстый золотой ковер, да и дорога подернулась золотолиственным налетом.
«Скоро зима, – думала Жаккетта. – Какой она будет?»
– Даже не верится, что у нас все возвращается на круги своя… – тихо сказала она.
– …Кружит, кружит на бегу своем ветер; и на круги свои возвращается ветер, – вдруг подхватил ее слова рыжий.
Все потоки бегут в море —
Но не переполняется море.
К месту, куда бегут потоки, —
Туда они продолжают бежать;
Изношены слова – ничего не расскажешь,
Глядят, не пресытятся очи, внимают,
не переполнятся уши
Что было, то и будет, и что творилось,
то и будет твориться,
И нет ничего нового под солнцем!
Радостно звучали его слова.
Жаккетта весело засмеялась. Строки были печальными, но у рыжего даже они получились обнадеживающими.
Рыжий лукаво продолжил:
Как прекрасна ты, милая, как ты прекрасна!
