Пустую бутылку из-под текилы Алексей забирать не стал — на ней не было его отпечатков пальцев. В магазине он не снимал перчаток, в квартире, наливая первые рюмки, не снял красных варежек, а потом Краснец разливал спиртное сам. Алексей только вымыл свой стакан, поправил подушки на диване, куда усадил «Санта-Клауса» хозяин, и внимательно огляделся.
На первый взгляд, да и на второй тоже, погибший в одиночестве надрался, насмотрелся порно и отправился плавать с голыми бумажными красотками. Одежда в беспорядке валялась по квартире, телевизор, переключенный на видео, шипел белым снегом. Народу будет о чем посудачить.
…Парень на вахте встретил Санта-Клауса тоскливым взглядом. Только что с четвертого этажа спустилась группа гостей Казаваишвили. Они запускали во дворе фейерверк, орали, как шальные, и желали всем нового счастья.
Алексей слился с группой у подъезда и усмехнулся, увидев в толпе Деда Мороза, Снегурочку и Санта-Клауса. На этих персонажах уже частично отсутствовала экипировка, маскарад угадывался лишь по тулупам и островерхим шапкам. На лишнего Санта-Клауса, не успевшего напиться и раздеться, никто не обратил внимания. Убийца постоял с народом минут пять, потом незаметно отдалился, свернул за угол дома и исчез в начинающейся метели.
В промерзшей машине, дожидаясь разогрева двигателя, Алексей снял красные одежды, запихнул их в мешок и, не доезжая до дома нескольких кварталов, бросил в мусорный контейнер. А затем облил тюк бензином, швырнул туда же перчатки со следами горючего, сотовый телефон и поднес зажигалку.
Нигде не должно остаться никаких следов Алеши Константинова. Даже костюм Санта-Клауса должен исчезнуть. На нем могло остаться что-то из дома жертвы — микрочастицы, ворсинки, пыль. Все подчистит только огонь.
Дома Галина Васильевна спала в той же позе — ноги вытянуты, руки уютно устроились на животе под пледом. В какой-то из соседних комнат коммуналки пьяно ссорились соседи. Отсутствия Алексея никто не заметил.
Он быстро скинул одежду, забрался под ватное одеяло, и его начало колотить и корчить в ознобе. А в двенадцать дня тетушка вызвала «Скорую помощь» — температура племянника не хотела опускаться ниже отметки 39,5.
Больше всего Алексей боялся, что в бреду он проговорится тете об убийстве. Имя Селены рвалось с губ, перед глазами плавало в розовой воде тело Краснеца…
Второго января Алешу навестил Семибратов. Тетушка с порога заявила, что у племянника тяжелый грипп и беспокоить его нельзя, но гость настоял. Он выставил на стол пакет с соком и апельсинами, уселся рядом с постелью больного приятеля и, тяжело вздохнув, сообщил:
— У нас Боря утоп.
— Что? — прохрипел Алексей.
— Борюсик, говорю, в собственной ванне утонул. Красней. Приехал с банкета, добавил, пошел мыться. Там поскользнулся, хряпнулся затылком о край ванны и утонул…
— Надо же… — Алексей, как мог, изобразил удивление.
— Все закономерно, — вздохнул приятель, — удивительно, что это раньше не случилось.
— Как Селена? — в приватных беседах охрана называла хозяев по именам.
— А никак. Вся в черном. Ей идет.
Как выглядит его любовница в трауре, Алексей не увидел никогда. Он вообще больше не увидел Селены.
Двенадцатого января, когда Алексей окончательно поправился, женщина позвонила ему на сотовый телефон. На тот, которым Константинов пользовался всегда и номер которого Селена тоже знала, но это был ее первый и последний звонок.
— Я говорю с улицы, из таксофона, — сразу объяснила любовница. — Сегодня в шесть будь в баре на набережной. Жду.
Алексей чувствовал себя уже вполне сносно. Он выбрился до синевы, надел лучший костюм, намотал на шею теплый шарф и отправился на свидание, волнуясь, как мальчишка. Он ждал похвалы и благодарности.
Но вместо любовницы к нему за столик подсел пожилой господин в твидовом пиджаке и тонком мышиного цвета пуловере под ним. Поставив перед собой бокал пива, господин распечатал пачку «Кэмела», прикурил и глубоко затянулся.
Алеша исподлобья взглянул на посетителя, собрался уже сказать, что место занято, но мужчина заговорил первым:
— Очень чистая работа, Алексей Николаевич. Очень.
— Вы о чем? — спросил Константинов и сделал глоток глинтвейна.
— О Краснеце, — спокойно произнес мужчина.
— Не понимаю, о чем речь, — начал Алексей, но сосед его перебил.
— Да ладно вам ваньку-то валять, Алексей Николаевич! Я искренне восхищен.
— Вы кто? — Ноги убийцы невольно напружинились, спина напряглась, и мужчина почувствовал угрозу.
— Спокойно, Алеша, спокойно. Отнеситесь ко мне по-родственному, я, можно сказать, ваш второй папа…
— Кто вы? — Алексей решил, что перед ним сумасшедший.
— Никто. Можете звать меня Иван Иванович.
— Вы из милиции?
— Упаси бог! — рассмеялся Иван Иванович, отхлебнул пива и облокотился на стол. — Я — ваш ангел-хранитель.
— Послушай, ты, — Алексей приблизил свое лицо к пожилому господину и зашипел, словно рассерженный тигр, — считаю до трех… и если ты сейчас же не уберешь отсюда свою тощую задницу…
Он хотел было начать счет, но наткнулся на такой острый взгляд вообще-то мелковатых серых глаз, что почувствовал почти физическую боль. Перед ним сидел противник, равный ему по силе. Если не превосходящий. Через пять долгих секунд ему уже казалось, что превосходство многократно. Взгляд мужчины ожег, как удар хлыста. Алексей вытер с лица невольно выступивший пот и откинулся на спинку диванчика. Подальше от опасного соседа.
Иван Иванович моментально натянул на лицо маску доброго ангела и удовлетворенно произнес:
— Так-то лучше, Алексей Николаевич. А теперь… слушайте меня внимательно. Больше я повторять не буду.
Алексею показалось, что жесткий диванчик затрапезного бара поплыл по волнам. Разговоры посетителей, тихая музыка слились в однообразный, словно шум от вращающихся лопастей гребного винта, гул, и мужчина в твидовом пиджаке спросил участливо:
— Вам плохо, Алексей Николаевич?
— Нет. Говорите.
— Да говорить-то, собственно, и нечего, — «ангел» ерничал, словно проверял, когда Алексей сорвется, не выдержит.
Но бывший десантник, несостоявшийся офицер умел быть твердым.
— Говорите или проваливайте.
Иван Иванович усмехнулся, сделал две большие затяжки и выпустил с дымом:
— Сколько Селена заплатила вам за устранение Краснеца?
