— Нина, ты? Как ты сюда попала?
Это была бывшая Нинина сокурсница, Лёля Долецкая, с которой они не виделись уже много лет.
— Лёля, не может быть!
— Как ты здесь? Интересуешься фотографией?
— Нет, я по делу.
— По делу? К кому?
— Хочу поговорить с виновником торжества.
— С Салтыковым? — удивилась Лёля. — Разве ты с ним знакома?
— Нет, но хочу попробовать познакомиться.
— Ну так давай я тебя представлю, я его прекрасно знаю.
— Ты? — удивилась в свою очередь Нина. — Каким образом?
— Я много лет дружила с его покойной женой. Ну что, идем? — Лёля кивнула в сторону лестницы. — Я тогда не буду одеваться, а то я ведь уже собралась уходить.
Нина замялась.
— Видишь ли, у меня к нему несколько необычное дело, и я не уверена, что… словом, может быть, мне лучше пойти одной?
— Как хочешь, — обиделась Лёля, — я хотела помочь.
— Не обижайся. Видишь ли, это не светский визит: речь идет о его старом товарище, и я хочу попросить его о помощи.
— О помощи? Случайно не о деньгах? — Лёля скорчила гримасу, явно выражавшую неодобрение.
— Нет, конечно, нет. О любой помощи, которую он сможет оказать.
— Вообще-то, Салтыков не совсем тот человек, к которому я бы, например, стала обращаться за этим, но тебе видней.
— Почему?
— Ну, во-первых, у него неприятности, а во-вторых, на доброго самаритянина он, по-моему, не тянет. Да и вообще, ты выбрала не самый подходящий момент: там сейчас дым коромыслом. Впрочем, он, наверное, уже слегка набрался, так что попробуй: может он под градусом сделается добрее. Да и дам он любит.
Лёля пошла одеваться, и Нина с некоторым сожалением посмотрела ей вслед. Вероятно, она не права и напрасно отказалась от Лёлиной помощи. В конце концов, если бы ее представила Лёля, может быть, Салтыков отнесся бы к ее просьбе более внимательно? «Нет, лучше, если я сделаю это сама», — сказала себе Нина и направилась к лестнице.
Салтыкова, стоявшего в группе людей неподалеку от накрытого белой скатертью стола с шампанским и бутербродами, Нина узнала сразу, по тому характерному, немного взволнованному, немного рассеянному выражению лица, какое бывает у человека, находящегося в центре внимания. Это был высокий, плотный, лысоватый человек лет пятидесяти с довольно приятным лицом. Он несколько рассеянно слушал то, что говорил ему стоящий рядом человек с бородой и с удовлетворенным видом оглядывал зал, время от времени кивая знакомым и отпивая шампанское из длинного, узкого бокала.
Подойти к нему сразу Нина не решилась. Она бродила по залу, рассматривая выставленные работы, и искоса наблюдая за автором, чтобы не пропустить момент, когда он останется один. Ждать пришлось довольно долго. К нему подходили все новые и новые люди: с некоторыми он здоровался кивком головы, некоторым пожимал руки, с некоторыми троекратно целовался в щеку и приятно улыбался дамам.
Наконец Нина заметила, что он оторвался от своих многочисленных собеседников и скрылся за маленькой боковой дверью в углу зала. Она бросилась за ним и оказалась в длинной и узкой комнате, где вдоль стен стояли подрамники, картонки, стекла, еще какой-то упаковочный материал, а на полу — коробки с водкой и шампанским.
— Леночка, может быть, вынести еще шампанского? И, по-моему, у нас где-то были конфеты? — Салтыков обращался к блондинке, сидящей за письменным столом в глубине комнаты у окна: она подкрашивала губы, глядя на себя в маленькое круглое зеркальце.
— Как скажете, Павел Аркадьевич. Все вынести, что есть?
— Нет, все не надо. Поставьте пару коробок, а потом посмотрим.
— А водку?
— Пока не надо.
— Как скажете. Вы к кому? — резко спросила блондинка, заметив Нину за спиной у Салтыкова. Тот тоже обернулся и вопросительно посмотрел на нее.
— Павел Аркадьевич, я к вам, — сказала Нина и поспешно добавила: — Я понимаю, сейчас вы, наверное, очень заняты, но я готова подождать или прийти повидать вас в какой-то другой момент, когда вам удобно…
— Мы с вами, э-э, простите, кажется, знакомы? — перебил ее Салтыков, одобрительно оглядев ее с ног до головы и приятно улыбнувшись. — Напомните, где мы встречались?
— Боюсь, что вы ошибаетесь — мы незнакомы.
— Вы уверены? Очень жаль. Впрочем, тем интереснее. Может быть, мы с вами куда-нибудь?.. — он повертел головой в поисках места, где бы скрыться, но блондинка сказала:
— Пойду займусь столом, а вы оставайтесь здесь.
— Спасибо, Леночка, — сказал Салтыков и предложил Нине сесть. — Могу ли я узнать ваше имя?
— Меня зовут Нина… Нина Григорьевна, и я бы хотела поговорить о вашем товарище…
— О моем товарище? — Салтыков удивленно поднял брови, и Нине показалось, что он разочарован. — О ком же?
— О Юрганове.
— Ах, вот как, — протянул Салтыков после небольшой паузы и как-то странно посмотрел на нее. — Любопытно. Так вы знаете Юрганова?
— Да.
— И… давно вы знакомы, позвольте спросить?
— Нет. Мы познакомились прошлой зимой.
— Вот как. И где, если не секрет? Я потому спрашиваю, что, э-э, как бы это выразиться, его жизненные обстоятельства вообще таковы, что не слишком располагают к знакомству с дамами.
— Вы правы: прошлую зиму он провел под лестницей в нашем подъезде, а познакомились мы, в полном смысле слова, совсем недавно, этой осенью.
— Понятно. И чего же вы, так сказать, от меня ждете?
— Прежде всего я бы хотела спросить, знаете ли вы, что с ним произошло?
— С ним? Вы так ставите вопрос?
— Я не понимаю… Вы знаете, что он в Бутырке?
— Разумеется.
— То есть вы знаете, что его обвиняют в убийстве?
— Это-то я как раз знаю, — Салтыков чуть заметно усмехнулся, — но все же я жду, пока вы перейдете к делу и скажете, чего вы хотите в этой связи от меня?
— Павел Аркадьевич, я понимаю, что сейчас не вполне подходящий момент для подобного разговора, но в такой ситуации, мне кажется, дорога каждая минута, и, может быть, мы могли бы подумать, как ему помочь… — начала Нина, но Салтыков перебил ее.
— Помочь? Простите, я правильно понял? Вы обращаетесь за помощью — ко мне?
Нина смутилась: она сразу заметила что-то странное в его тоне, но не придала этому значения, потому что не понимала, чем вызван этот тон. Но сейчас ей пришлось сказать:
— Я начинаю понимать, что, вероятно, ошиблась, придя сюда. Наверное, я выбрала неподходящее время для подобного разговора… Простите…
