Ваши родители ушли куда-то под ручку за последними покупками, которые тебя совершенно не интересовали. Заполучив дом в полное распоряжение, вы с Сельваджей чувствовали себя гораздо свободнее. Ты заметил, что она оставила волосы распущенными. На ней был твой старый свитер, а на ногах пара стоптанных тапочек, которую ты никак не ожидал увидеть. Свитер был ей так велик, что доходил до колен, и такой широкий, что она в нем буквально тонула, но она обожала его носить, а теперь, заметив, что ты смотришь на нее, краснела от удовольствия и смеялась, а потом снова принималась за дело.
Вы выключили торшер, оставив гореть только гирлянду, украшавшую елку и едва освещавшую угол, в котором она стояла, поудобнее устроились на диване и прикрылись пледом. Елка удалась на славу, вы здорово потрудились. В такой атмосфере не трудно было перейти к воспоминаниям о прошлых рождественских праздниках, проведенных вдали друг от друга.
Ты думал, сколько еще можно было бы сделать вместе. Перед вами была целая вечность. Маленькие незначительные ежедневные шаги и редкие, действительно важные решения, принятые вместе. Создать свою жизнь, любовь, дом и семью, которые со временем стали бы только лучше. Как построить с ней и для нее свою жизнь, вот о чем ты думал под теплым плюшевым пледом. Не было ничего, что интересовало тебя больше, чем она. Твой мир вращался вокруг нее.
66
До полуночи оставалась четверть часа. Ты беспокоился о подарке для Сельваджи, который все еще сидел в коробке с бантиком, бедный котенок! А твоя сестра, рассказав за столом смешные истории о себе и своей жизни в Генуе, перешла к анекдотам для ваших родителей, особенно для папы, конечно, но ты-то понимал, что она обращалась к тебе.
После ужина Сельваджа перешла в гостиную, и теперь ты смотрел, как она, сидя на диване, привычными ловкими движениями нанизывала на ленточку красные бусины, сосредоточившись на том, что обещало стать очередным броским колье.
Наконец мама с радостью сообщила, что до полуночи осталась минута. Ироничный и несколько отрешенный, ты сказал, что это все-таки не Новый год, что, впрочем, не уменьшило ее болтливого возбуждения.
Отец просто смотрел на нее с довольным видом и время от времени делал тебе знаки рукой не обращать не нее внимания. Скорее всего, он уже давно смирился с ее безобидным помешательством на праздниках.
— Вот-вот! — воскликнула она, резко вскочив на ноги. — Ну же! Теперь можно открывать подарки!
Сельваджа закатила глаза к небу прежде чем подняться и подойти к елке, под которой пряталась стопка аккуратно сложенных коробок. Ты улыбнулся ей, удивленный и счастливый, когда она взяла тебя за руку. Этот ставший привычным для вас жест в твоих глазах был чем-то вроде дневного благословения, ты знал, что Сельваджа все еще была твоей. Она была твоей, а потому твое собственное существование имело смысл и продолжение.
Сельваджа вручила маме и отцу подарки. Они с радостью приняли их. Для мамы — халат Trussardi и жутко дорогой комплект кремов для тела, которые обещали сделать задницу как новую и грудь упругой даже на пороге пятого десятка. Не то чтобы мама в свои сорок два года действительно в этом нуждалась, но такие вещицы радовали ее и держали на подъеме настроение довольно долго, так что на нее приятно было смотреть. Для твоего отца — роскошный, полумонументальный альбом генуезского фотографа Марио Дондеро, ставшего известным благодаря фотопортретам, уже вошедшим в историю, Беккета[51] и Топора[52], Сартра[53] и Пазолини[54]. При всем уважении к фотографии, даже напротив, именно потому, что ты считал это искусство нуждающимся в защите, ты всегда думал, что папа не обладал выдающимися способностями, несмотря на то, что он как раз был уверен в обратном.
Что до остального, то подарки очень понравились вашим родителям.
— Спасибо, ребята, — поблагодарил отец. — В этом году вы много преуспели, и это замечательно, потому что наша семья наконец-то снова вместе.
— И как бы там ни было, — вставила мама, — мы тоже поработали, знаете?
Затем, напустив на себя таинственности, они вывели вас наружу, на холод. Пока вы шли по направлению к гаражу, ваши тени, мало-помалу увеличивавшиеся на стене гаража, привлекли твое внимание. Две пары теней выделялись на стене, и тебе показалось, что вторая пара, твоя и Сельваджи, была более четкая. Это было просто мгновенное ощущение, ты даже не знал, что бы это значило, если вообще это должно было что-то значить.
Что за подарок вы заслужили, парочка легкомысленных сумасбродов, от пары родителей-соперников, которые лишь после многих лет смогли помириться? Основные версии были: 1) вагон и маленькая тележка фальшивого угля[55] в гараже, прямая поставка из ада; 2) бамбуковый шест внушительной длины, чтобы измерять дистанцию, на которую вы, по мнению мамы, должны были бы стоять друг от друга.
В этот момент подъемные ворота гаража открылись, и в полной темноте, которая окружала вас, вы даже не поняли, что там стоит. Но бант был безусловно гигантских размеров. Наконец глаза, привыкшие к темноте, различили под витками широченных оберточных лент ярко-красный цвет кузова автомобиля. Мама зажгла свет, и вы оказались лицом к лицу с вашей новой «мито»[56].
Сначала ты произнес только:
— Класс! — а потом: — Черт подери!
Отец улыбнулся:
— Учитывая, что вы все время куда-то ездите, мы подумали, что, в отличие от старой тарантайки Джованни, с этой вы будете в большей безопасности. И, объединив наши усилия, мы с мамой залезли в закрома, так что…
— Ну, как? — спросила мама, изнемогая от нетерпения узнать о ваших впечатлениях.
— Такого мы не ожидали, — сказал ты. — Ну, вы не должны были… тратить такие деньги на нас, старая тарантайка еще неплохо справлялась, но, спасибо.
— О, ну конечно же, не справлялась! — вмешалась Сельваджа из практических соображений.
Осторожно вы приблизились к «мито», рассматривая ее дюйм за дюймом, окутанную, как клубок, лентами.
— Ленты можете снять, — рассмеялся отец. — Легче будет открывать дверцы, полагаю.
Добряк нотариус вынул из кармана пиджака ключи и положил их тебе в правую руку. Пока вы с отцом осматривали спортивный дизайн салона, ты заметил, что мама и Сельваджа разговаривали в полголоса, вероятно, извиняясь друг пред другом, предположил ты, и прощая друг друга за все.
Что до тебя, о твоем истинном счастье и о том, что ты чувствовал теперь, ты сказал бы только Сельвадже, когда наступит ваша очередь обменяться подарками.
В час ночи ваши родители ретировались, и в доме наступили тишина и покой. Ты проскользнул в комнату и стал искать место, куда бы спрятать бедного котенка, который все еще сидел в коробке с дырками, наконец ты пристроил его за диваном и как раз вовремя.
В следующую секунду вошла Сельваджа и, улыбаясь, сказала:
— У меня для тебя есть кое-что. С Рождеством!
Она протянула тебе довольно объемный пакет, ты едва успел поблагодарить ее и стал разворачивать, чтобы заглушить протесты бедного кота, которые все громче раздавались из коробки с дырками. Сельваджа осмотрелась, не понимая. Тогда ты опять взялся за подарок и вынул из пакета ботинки «Timberland» темного цвета, которые согревали бы тебе ноги весь остаток зимы. Прежде чем померить их, ты сказал:
