Демьян – выплачивающий возмещение за проступок брата... два
года назад покончившего с собой в тюрьме Тирамису...
Хасан... Хасан, пожалуй, нормальный... Дверь пискнула и
произнесла:
– К вам посетитель, капитан.
– Открыть.
Вошел Хасан. Огляделся.
– Приятная каюта, капитан.
– Садись, – не вставая, произнес Алекс. – В баре неплохой
выбор.
– О, марсианский самогон, – глянув на стол, восхитился
Хасан. – Если позволите...
– Конечно.
Алекс подождал, пока Хасан нальет себе порцию, сказал:
– Полагаю, ты пришел не за выпивкой. Или не только за
выпивкой.
– Верно. – Хасан понюхал стакан. – Здесь мы можем говорить
свободно. Я проверил все цепи... да и датчики разрешают... – Он мимолетно
показал крошечный прибор, надетый на запястье под рукав рубашки. На приборе
мерцал зеленый огонек. – Тут нас Розочка не услышит. Все работающие микрофоны
замкнуты на сервисные службы...
Осушив стакан одним глотком, он блаженно улыбнулся:
– Мед и полынь... Изумительная вещь. Никогда не пробовал.
Хотя на мой взгляд слегка приторно...
– Ты что-то придумал?
– Да. Мы ведь не обязательно должны победить в бою, капитан?
Достаточно просто «совершить невозможное»? Спасти корабль в такой ситуации,
когда Роза не видит выхода?
– Насколько я понял – да. – Алекс сел на кровати.
Внимательно посмотрел на Хасана. Потом – на пустой стакан.
– Я предлагаю диверсию, капитан. У нас в экипаже нет
энергетика, реакторы корабля работают в автоматическом режиме. Я кое-что
посчитал. Контуры теплозаборника дублированы, есть еще и резервный контур. Но
его мощность недостаточна, чтобы реакторы функционировали в форсированном
режиме... А из двух основных контуров второго реактора – один в ремонте. Как я
полагаю, крысы погрызли трубы. Безобразие в общем-то, такие структуры надо
защищать от грызунов... Так вот, если в ходе орбитального маневрирования нам
потребуется вся мощность... к примеру, какой-нибудь пассажирский корабль
окажется в опасной близости... а тут случайно откажет основной контур
охлаждения... Скажем – лопнет трубопровод. Ремонтные роботы в горячей зоне и
при форсированном реакторе не выдержат – у них накроются управляющие цепи.
– Хасан, ты спятил? – только и спросил Алекс. – Мы взорвем
корабль.
– Не бойтесь, капитан. Я все рассчитал. Когда накроется
основной контур, я войду в горячую зону и закрою пробоину пластырем. Времени на
маневр хватит.
– А тебя – хватит? Ты не специализирован как энергетик. Если
зайдешь в горячую зону – через час умрешь.
– Час или два, верно. Но нам этого хватит. Вы возьмете
трансмиттер и сольете мое сознание в гель-кристалл Розы. Потом клонируете мое
тело... на Геральдике я вовсе не настаиваю, технологии Гедонии ничуть не хуже. Подращиваете
его – и вписываете меня обратно. Полгода – и я снова с вами! Роза вынуждена
будет признать, что экипаж спас ее в безвыходной ситуации. Наша чистая прибыль,
даже с учетом нового тела, составит...
– Хасан, ты спятил. Ты не сумеешь наложить пластырь. В
горячей зоне ты сразу вырубишься от болевого шока.
– Ничего, я заранее накачаюсь анальгетиками – быстро ответил
Хасан.
Алекс вздохнул. Спросил:
– Самогон был вкусный?
– Да... вполне.
– Мед и полынь, да?
Хасан молчал, подозрительно глядя на капитана.
– Хасан, какая генетическая специализация полностью
блокирует ощущения?
– Где я прокололся? – спросил Хасан. Покосился на бутылку.
Налил еще немного.
– Это редкий сорт. Он не сладкий. Он соленый. Очень соленый.
Хасан вздохнул и отставил стакан.
– Правильно, – сказал Алекс. – Не переводи попусту
благородный напиток.
– У меня самый обычный набор генетических изменений, –
сказал Хасан. – Но при перестройке генома была допущена ошибка. Я родился
слепым, глухим, лишенным обоняния, тактильной чувствительности и вкусовых
ощущений. Короче – с полностью заблокированной сенсорикой. Что-то там не вышло
с миелинизацией нервных волокон...
– Блин... – прошептал Алекс.
– Компания, производившая операцию на зародыше, признала
свою вину, – спокойно продолжал Хасан. – Моим родителям предложили нового
ребенка, бесплатно и с любой специализацией, а за бракованным – пожизненный
уход... Либо – максимально возможную реабилитацию родившегося. Они выбрали
второе, за что я им благодарен. Иначе лежал бы сейчас в госпитале, кушал через
трубочку в вене и ходил под себя... Меня оперировал великий хирург. Мне
нарастили новые зрительные и слуховые нервы. Восстановили вестибулярный
аппарат. Даже частично вернули тактильную чувствительность. Но очень немного.
Запахи, вкусовые ощущения – этого попросту нет. Секс – тоже не для меня.
Он помолчал, с улыбкой глядя на Алекса. И закончил:
– Но зато я не чувствую боли. Я смогу выполнить ремонтные
работы в горячей зоне.
– Новое тело вернет тебя нормальное восприятие мира?
Улыбка вдруг исчезла с лица Хасана.
– Нет... наоборот, я лишусь зрения и слуха...
– Хорошо, что мы это сообразили сейчас, да? – спросил Алекс.
– А не в тот момент, когда тебе надо было идти в горячую зону.
– Капитан...
– Иди на свой пост, Хасан. И не вздумай устраивать диверсий.
Помимо всего прочего – это неспортивно.
– Капитан, но мы не должны сдаваться! Дьявол с ней, с
Гедонией, но наш экипаж...
– Хасан, оставь меня. Я должен подумать.
Хасан молча допил самогон. Обиженно посмотрел на Алекса. И
вышел.
Некоторое время Алекс сидел на койке, глядя перед собой.
Потом тихонько засмеялся.
Укротители? Самая знаменитая команда в галактике?
Калеки...
– Сервис, – произнес он.
– К вашим услугам.
– Я хочу говорить с центральным компьютером корабля.
Задержки ответа не было, ему сразу ответил другой голос.
– Что-то случилось, капитан?
– К счастью нет, Роза. Ты можешь появиться?
Посреди каюты возникла девушка – юная, совершенно
обнаженная, нарисованная яркими до ненатуральности красками в азиатской
традиции.
