Она повернулась к нему, и ее залила горячая волна любви.
— Я почти готова. — Она нагнулась, чтобы завязать шнурок. — Не знаю, кто способен так быстро шевелиться с самого утра, особенно если спал всего шесть часов.
Хмурое выражение сменилось ухмылкой.
— И что тебя так рано подняло? — Тай ловко поймал кед, который Эшер швырнула в него. На нем совсем не отражались их бессонные ночи. Он выглядел всегда свежим, отдохнувшим и сейчас кипел энергией. — Можешь вздремнуть после утренней тренировки.
— Ты, кажется, сегодня очень доволен собой?
— Это заметно? — Не отрывая глаз от ее лица, он подошел ближе. — Может быть, это потому, что я так легко побил этого британского мальчишку в четвертьфинале вчера.
— О? — Она посмотрела на него, приподняв бровь. — И это единственная причина твоего хорошего настроения?
— Что же еще?
— Отдай мой кед, — потребовала она, — чтобы я могла снова швырнуть им в тебя.
— А ты знаешь, что твое агрессивное поведение просто несовместимо с таким прекрасным утром. — Он предусмотрительно отвел руку с кедом подальше от нее,
— А ты знаешь, что просто невыносим с тех пор, как выиграл во Франции? — притворно сладким голосом пропела она. — Ты забыл, что это всего лишь четвертая часть Большого шлема.
Эшер попыталась дотянуться до своего кеда, но Тай отодвинулся подальше.
— Для тебя тоже, Лицо, — напомнил он.
— Остальные игры на траве. — Она успела дотянуться и, схватив его за пояс спортивных брюк, подтянула к себе.
— Какая же ты ненасытная женщина, — вздохнул он и, поднырнув под ее руку, опрокинул ее на кровать и придавил своим весом.
— Тай! Прекрати! — Смеясь, она уперлась руками его в грудь. — Мы опоздаем на тренировку.
— Ты права. — Он быстро поцеловал ее и откатился в сторону.
— А ты не долго сопротивлялся, — заметила она, садясь на постели и поправляя волосы.
И вскрикнула от неожиданности, когда он внезапно схватил ее и заглушил протест поцелуем.
Долгим, нежным и полным страсти. По телу сразу прошла горячая волна, а потом оно стало плавиться. Эшер откинулась назад, приглашая взглядом к продолжению. Тай повторил поцелуй, испытывая приятное чувство полной власти над ней. Если продолжить, она не станет пассивно подчиняться, а будет в свою очередь требовательной. Они равны в поединке любви. И это его опьяняло и возбуждало. Он, улыбаясь, взглянул на нее. У них есть время. Вся жизнь.
— Ты, наконец, проснулась? — Он провел рукой по ее груди.
— М-м-м…
— Тогда пошли.
Он поставил ее на ноги и шутливо шлепнул по заду.
— Ах так? Я тебе сейчас отомщу. — Кровь еще шумела в ушах, ей трудно было остановиться.
— Я этого только и жду. — Он обхватил ее за плечи. — Пошли, тебе надо поупражняться в ударе с лета сверху, — продолжал он, пока они выходили из номера.
— О чем это ты? — Она строптиво вскинула голову.
— Если укоротишь свой свинг немного…
— Сам укорачивай свой свинг, — Эшер рассердилась, — а пока будешь этим заниматься, подумай вот о чем, тебя вчера нельзя было назвать мистером Скорость.
— Надо же сберечь что-то на финал.
Эшер фыркнула и нажала кнопку вызова лифта.
— Твоя самоуверенность впечатляет.
— Уверенность в своих силах, — поправил Тай. Ему нравилась она такой — спокойной, но готовой дать отпор. Мелькнула мысль — знает ли она, что еще более прекрасна, когда забывает о своей сдержанности? — Что у нас с завтраком?
— А что с завтраком?
— После тренировки предлагаю позавтракать.
Она лукаво взглянула на него, и в это время двери лифта перед ними открылись.
— Это твое лучшее предложение?
Он приподнял вопросительно бровь и последовал за ней в кабину. Эшер обменялась вежливым приветствием с пожилой парой англичан в твидовых костюмах.
— Может быть, ты хочешь начать с того, на чем мы остановились прошлой ночью? — Тай прислонился к стенке кабины, делая вид, что не замечает предостерегающего взгляда Эшер, хотя она с трудом сдерживала смех. — Как, ты сказала, твое имя?
Чувствуя, как ее спину буравят две пары глаз пожилой пары, замершей от ужаса и любопытства, Эшер ответила:
— Мисти. — Она придала акцент кокни своему английскому. — Мы снова закажем шампанское, мистер Старбак? Оно было просто восхитительным.
Он увидел в ее глазах вызов и ухмыльнулся:
— Как и ты, милая.
Когда двери лифта открылись в холле, пожилая пара неохотно покинула кабину, а Эшер ущипнула Тая за руку, прежде чем последовать за ними.
Не прошло и часа, как оба были сконцентрированы только на игре, отрабатывая приемы и наращивая скорость, приноравливаясь к травяному покрытию.
Стала ли она играть лучше? Эшер думала об этом, успевая к резаному удару от Мадж. На корте она могла забыть о Лондоне и своих воспоминаниях. Ее уверенность в своих силах усиливалась с каждой игрой, она даже не мыслила о проигрыше.
Она вспоминала квалификационные матчи на Рохамптоне, где позволялось все: ругань, швыряние ракеток на землю. Контрастом был Уимблдон, где царили элегантность и светский лоск. Публика и игроки здесь уважали традиции и соответствующую обстановку: гортензии, окаймляющие роскошные газоны, увитые плющом стены, лимузины с шоферами, приглушенные цвета, как будто стертые самим временем, — ничего яркого и кричащего.
Зрители ведут себя сдержанно, имеют хорошие манеры — никаких криков и свиста, только вежливые аплодисменты после каждого выигранного очка. Даже на стоячих местах не шумят, иначе еудья быстро призовет к порядку. Никто не свисает с табло, как в Италии. На Уимблдоне царит такое же почтение к ритуалу, как при смене гвардейцев.
И в то же время никто не сомневается, глядя на безукоризненно бархатные лужайки, на ухоженные розы, на кукольные домики киосков и прилавки, которые могут собрать за день больше двадцати пяти тысяч, что Уимблдон — это настоящий теннис. Сюда едут великие в прошлом и будущие звезды. Эшер помнила, как Тай рассказывал ей, что когда-то одним далеким 4 июля поклялся приехать на Уимблдон и выиграть. И он сдержал слово. И не один раз, а целых четыре. Сильнее, чем когда-либо раньше, Эшер хотела, чтобы оба покинули центральный корт чемпионами.
Она подбросила мяч, готовясь к подаче.
— Разве мы не закончили? — крикнула Мадж.
Эшер обернулась. Мадж, широко расставив ноги и уперев руки в бока, смотрела на нее удивленно.
Эшер рассмеялась:
— Наверное, хватит. Прости, я задумалась.
И обе направились в конец корта, где оставили сумки и одежду.
