Книга Притяжение противоположностей, страница 4. Автор книги Нора Робертс

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Притяжение противоположностей»

Cтраница 4

— А ты не изменилась, Эшер.

— Ошибаешься.

Ну почему в его присутствии ее сердце так бешено колотится, что становится трудно дышать?

— Разве? — Он удивленно вздернул брови. — Посмотрим.

Он был очень несдержан в проявлении эмоций — разговаривая, жестикулировал, дотрагивался до собеседника. Она помнила его прикосновения — на своих руках, волосах, плечах. Именно его живость, темперамент влекли к нему неудержимо. Но и одновременно отталкивали. Сейчас, стоя так близко к нему, она удивилась, что он еще ни разу не дотронулся до нее, просто стоял и смотрел, как будто изучал.

— А ты изменился, — сказала она, — ты не спорил с судьями, не орал. Ни разу не бросил ракетку. — Ее губы изогнулись в легкой улыбке, и она добавила: — Даже после ошибки судьи.

Тай улыбнулся, немного иронически:

— Я завязал с этим уже давно.

— Вот как? — Она чувствовала смущение и неловкость от его близости и, чтобы скрыть волнение, передернула плечами. — Я не следила за твоими успехами.

— Полное забвение, так, Эшер? — тихо спросил он.

— Если хочешь. — Она бы ушла, но он загораживал выход, поэтому идти было некуда. Зеркала, висевшие над рядами раковин слева, отражали их обоих. Она повернулась так, чтобы не видеть их вместе, и повторила: — Так было надо.

— А что сейчас?

— Я снова собираюсь играть, — ответила она, чувствуя его запах, такой знакомый, от разгоряченного после игры тела — запах пота, победы и… секса. Ей было очень трудно сохранять выдержку, в ней поднялся вихрь запретных воспоминаний и желаний.

Она не смогла забыть их ночи, дни, дождливые утра. Он распахнул перед ней двери в запретный до этого мир и показал, что может быть в отношениях мужчины и женщины. Он сломал, усыпил ее бдительность. И она молилась про себя: «О, Боже, не позволяй ему дотронуться до меня сейчас». Она нервно сплела пальцы, и он, хотя и смотрел ей в глаза, сразу заметил и узнал этот жест. На его губах снова появилась улыбка.

— Начнешь с Рима?

Она с трудом удержалась от того, чтобы не сглотнуть ком в горле, и подтвердила:

— С Рима. Это будет начало. Без предварительных соревнований. Хотя прошло три года.

— Как твой коронный удар?

— Хорошо, — она вздернула подбородок, — никогда не было лучше.

Он неожиданно взял ее руку, и ее пальцы сразу стали влажными.

— Меня всегда поражала сила в столь хрупких руках. Качаешь руки?

— Да.

Пальцы его спустились к внутренней ложбинке локтя. Ему было приятно чувствовать бешеный ритм ее пульса, приятно, но с примесью горечи.

— Итак, — пробормотал он, — леди Уикертон снова покорит грацией зрителей.

— Миссис Вольф, — поправила Эшер. — Я вернула девичью фамилию.

Он остановил взгляд на ее руке, где не было кольца.

— Когда произошел окончательный развод?

— Три месяца назад.

— Жаль. — Его глаза потемнели от гнева. — Титул тебе очень шел. Мне казалось, ты прекрасно впишешься в роль хозяйки английского поместья. С дворецким, слугами и картинной галереей с портретами предков. — Он внимательно вглядывался в ее лицо, как будто искал подтверждение своим словам. — Ты рождена для этого.

— Тебя ждут репортеры. — Она сделала попытку его обойти, но он сжал ее пальцы.

— Почему, Эшер?

Он не сдержался, хотя и поклялся себе, что если встретит ее когда-нибудь, то не задаст этого вопроса. Но его гордость смыло волной эмоций, и вопрос вырвался, больно ранив обоих:

— Почему ты оставила меня таким образом? Почему сбежала и вышла замуж за этого проклятого англичанина, этого фата, не сказав мне ни слова?

Она не поморщилась, хотя ей было больно от его хватки, даже не сделала попытки вырваться.

— Это мое личное дело.

— Твое дело? — Она не успела ответить, как вдруг он схватил ее крепко за обе руки. — Твое дело? Мы были вместе уже несколько месяцев, как всегда, ты была ночью в моей постели, и вдруг новость — ты от меня сбежала с каким-то английским лордом! — Он с силой тряхнул ее, его благоразумие улетучивалось с каждой секундой. — Я узнал все от своей сестры. Ты даже не удостоила меня объяснением. У тебя не хватило совести объяснить мне все лично.

— Совести? — Она отпрянула от него, насколько это было возможно. — Я не стану обсуждать с тобой вопросы совести, Тай. — И замолчала, боясь, что у нее вырвутся слова, которые она поклялась себе не произносить. — Я сделала свой выбор, — отчеканила она, — и не тебе меня судить!

— Но мы были любовниками, — напомнил он сдавленно, — мы жили вместе почти полгода.

— Я была не первой, очутившейся в твоей постели.

— Ты прекрасно об этом знала с самого начала.

— Да, знала. — Она с трудом удерживалась от желания ударить его от бессильной ярости, которая росла в ней. — Я тогда сделала свой выбор. Как и еще один позже. А теперь позволь мне уйти.

Самообладание Эшер всегда восхищало и бесило Тая. Он знал ее лучше, чем кто-либо, даже ее отец, — и, уж конечно, лучше, чем ее бывший муж. У нее внутри могло все трястись от волнения, но внешне она оставалась невозмутимой и холодной. Ему захотелось трясти ее до тех пор, пока с нее не слетит напускное безразличие. Но еще больше, о, гораздо больше ему хотелось снова почувствовать ее вкус, смыть три года разлуки одним длинным и жадным поцелуем. В нем кипели желание и злость. Он понимал, что, если поддастся им, ему уже не остановиться. Рана еще кровоточила.

— Мы еще не закончили, Эшер. — Он ослабил хватку. — Ты в долгу передо мной.

— Нет. — Она яростно стряхнула его руки, освобождаясь. — Нет. Я ничего тебе не должна.

— Три года, — сказал он и дерзко, с вызовом улыбнулся, — ты должна мне три года. И видит бог, ты мне заплатишь.

Он отступил от двери, открыл ее, посторонился, и Эшер пришлось выйти первой, чтобы встретиться лицом к лицу с толпой репортеров, нетерпеливо поджидавших их в коридоре.

— Эшер, что ты чувствуешь, вернувшись в Штаты?

— Приятно очутиться дома.

— Ходят слухи, что ты собираешься вернуться в большой спорт?

— Я возвращаюсь в профессиональный теннис. Начну с европейского турнира в Риме.

Посыпались новые вопросы. Она отвечала. Глаза слепили вспышки, все камеры были направлены ей в лицо. Пресса всегда ее пугала. Эшер помнила слова отца: «Никогда не говори больше, чем это необходимо. Не давай им увидеть, понять, что ты чувствуешь. Иначе они тебя проглотят».

Хотя внутри у нее все кипело, она приветливо отвечала на вопросы, и голос ее был спокоен и уверен. Только нервно переплетенные пальцы говорили о внутреннем напряжении, а взгляд невольно искал пути к освобождению. Хотелось убежать, но приходилось терпеть. Тай прислонился к стене с безразличным видом и не делал попытки ей помочь.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация