Вскоре они завернули за угол и ступили на каменные плиты. Ван Вейтерен толкнул дверь. Она слабо заскрипела, и Мюнстер почувствовал, что комиссар занервничал, но всего за полминуты все вошли в дом.
Разделились. Двое – вверх по лестнице. Он сам и Мюнстер – вниз.
В сплошной темноте он включил карманный фонарик.
– Это всего лишь догадка, – прошептал он через плечо, – но ставлю сто против одного, что я прав!
Мюнстер кивнул на ходу, следуя за ним по пятам.
– Смотри! – воскликнул Ван Вейтерен и остановился, направив свет на старый кукольный домик, наполненный всякими мелочами: куклы, мишки, игрушечная утварь. – Как я сразу не догадался! Хотя, пожалуй, нельзя быть к себе столь требовательным.
Они продолжили путь вниз, Мюнстер – в полушаге за спиной комиссара. Запах земли становился все ощутимее… земли и застывшей струйки сигаретного дыма. Ход сузился, потолок стал ниже. Им пришлось съежиться, наклонить головы, пробираться на ощупь, несмотря на свет фонарика.
– Здесь! – неожиданно произнес комиссар. Остановился и осветил мощную деревянную дверь с двойными засовами и большим висячим замком. – Это здесь!
Он осторожно постучал в дверь.
Изнутри не донеслось ни звука.
Он постучал снова, на этот раз громче, и Мюнстер услышал изнутри слабый звук.
– Инспектор Мёрк? – окликнул Ван Вейтерен, прижавшись щекой к влажной древесине.
Теперь можно было различить отчетливое «да», и в ту же секунду Мюнстер почувствовал, как в нем что-то прорвалось. Из глаз потекли слезы, и не было никакой возможности сдержать их. «Мне сорок два года, я полицейский, и вот стою тут и реву, – подумал он. – Что за черт!»
Но ему было все равно. Он стоял за спиной у комиссара и плакал под прикрытием темноты. «Благодарю!» – подумал он, даже не задумываясь над тем, кого именно он благодарит.
Ван Вейтерен достал ломик, и после двух неудачных попыток ему удалось сбить замок. Он отодвинул засовы и распахнул дверь…
– Уберите свет! – прошептала Беата Мёрк, и единственное, что Мюнстер успел разглядеть, были кандалы, ее спутанные волосы и ладони, которыми она закрывала глаза.
Прежде чем выполнить ее просьбу, комиссар на несколько мгновений осветил лучом фонарика стены подземелья.
Затем пробормотал себе под нос нечто неразборчивое и погасил свет.
Мюнстер на ощупь подошел к ней, поднял ее на ноги. Беата тяжело повисла на нем, и он понял, что ему придется нести ее. Осторожно подняв ее, он заметил, что слезы все еще текут по щекам.
– Как ты себя чувствуешь? – выговорил он, когда она положила голову ему на плечо, и голос его звучал на удивление твердо.
– Не очень, – прошептала она. – Спасибо за то, что вы пришли.
– Не стоит благодарности, – ответил Ван Вейтерен. – Просто жаль, что я не догадался обо всем раньше… боюсь, вам придется побыть в кандалах еще какое-то время. У нас нет с собой нужного инструмента.
– Ничего страшного, – сказала Беата Мёрк. – Но когда их с меня снимут, я желаю три часа отмокать в ванной.
– Само собой, – сказал Ван Вейтерен. – Вы столько отработали сверхурочно, инспектор, что заслужили отгул.
Затем он повел их обратно.
На террасе их уже поджидали Кропке и Мосер.
– Его нет дома, – сказал Кропке.
– Черт побери! – буркнул Ван Вейтерен.
– Ты можешь поставить меня на землю, если тебе тяжело, – сказал Беата Мёрк. – Возможно, я в состоянии идти сама.
– Даже не обсуждается, – ответил Мюнстер.
– Где же он? – насупился комиссар. – Полшестого утра… где ему быть, как не в своей постели?
Беата по-прежнему прикрывала глаза рукой от слабого предутреннего света.
– Он недавно был у меня, – проговорила она.
– Недавно? – переспросил Кропке.
– У меня немного нарушено восприятие времени, – пояснила она. – Час назад… может быть, два.
– Он не сказал, куда направляется? – спросил Ван Вейтерен.
Беата задумалась.
– Нет, – сказала она. – Но он сказал, что ему нужен знак…
– Знак? – переспросил Мосер.
– Да.
Ван Вейтереен закурил и стал ходить взад-вперед по вымощенной камнем дорожке.
– Угу, – произнес он наконец и остановился. – Да, это вполне возможно… почему бы и нет? Мюнстер!
– Да.
– Ты освободишь инспектора от кандалов и отвезешь ее в больницу.
– Домой, – сказала Беата Мёрк.
Ван Вейтерен что-то пробормотал себе под нос.
– Хорошо, – согласился он. – Мы пошлем врача на дом.
Она кивнула.
– Кропке и Мосер пойдут со мной!
– Как вы думаете, где он может быть, господин комиссар? – спросил Кропке, когда Мюнстер и Мёрк удалились.
– Со своей семьей, – проговорил Ван Вейтерен. – Там его дом.
51
– Дальше я справлюсь сама, – сказала Беата Мёрк.
– Точно? – спросил Мюнстер.
– Конечно. Посижу немного в ванне и снова буду свежа, как роза.
– Врач придет через полчаса. Думаю, мне лучше остаться до его прихода.
– Да нет, спасибо, – улыбнулась она слабой улыбкой. – Отправляйся к семье.
Он замер, положив руку на ручку двери.
– Этот рапорт… – проговорил он. – Сколько ты успела прочесть?
Она рассмеялась:
– Хорошо, я отвечу. Я ничего не успела прочесть. Просто заметила, что исчезла нумерация страниц. Передавая оригинал, я перелистала его до последней страницы и увидела, что внизу стоит цифра тридцать пять. По-моему, я даже что-то сказала по этому поводу.
– Точно, – вспомнил Мюнстер.
– На копиях пагинация отсутствовала, вот и все. Когда я решила вернуться в участок, я ничего не знала о его дочери. Я проработала здесь всего четыре года – она уже умерла, когда я приехала сюда. Просто хотела проверить, не осталось ли чего-нибудь в комнате, где стоит ксерокс. Должно быть, он увидел меня, когда я вошла или когда уезжала. Возможно, все вышло случайно – не знаю, подозревал ли он, что мне что-то известно. Во всяком случае, он ни словом не упомянул об этом. Ты хотел еще что-нибудь спросить?
Мюнстер покачал головой.
– На самом деле очень многое, – проговорил он. – Но это подождет.
– Иди, – сказала она. – Но сначала обними меня, если тебя не пугает запах.
– Я носил тебя на руках все утро, – напомнил Мюнстер и крепко обнял ее.
– Ай! – сказала Беата Мёрк.
