– Понятно,– сказал Коршунов, поднимаясь со скамьи.– Спасибо, почтенные, за хлеб-соль. Пошли, Агилмунд.
Глава двенадцатая Алексей Коршунов. Герулы
Посольство принимали в том самом длинном двухэтажном строении.
Этот дом не был домом Одохара. Это была «дружинная» изба, местные казармы. Дом Одохара стоял слева, отделенный от дружинной избы каким-то сараем. Конюшней, как позже выяснилось.
У дружинной избы толпился народ, но Агилмунд энергично распихал тех, кто стоял на дороге, обругал молодого парня с копьем, рассевшегося на крыльце, за беспорядок и потерю бдительности, ввел Коршунова внутрь, быстрым шагом миновал пару помещений, а у входа в третье остановился и пропустил Коршунова вперед.
Посольство принимали здесь. Сидели по лавкам: местные – у одной стены, гости – у другой. Вид посланцев Коршунова удивил. Мягко говоря.
Нет, одеждой и телосложением они не слишком отличались от здешних вояк. Разве что имели каждый по две косы. Но не это было удивительно, а то, что щеки и скулы герулов были нежно-зеленого цвета. Как белые штаны, в которых по свежей травке поерзали.
В остальном же – ничего особенного. Рослые бородатые мужики. Первый – постарше; официальный посол, так сказать. Двое других: сопровождающие. Один – угрюмый мордоворот: борода – от глаз, кулачищи – с пивную кружку. Второй – пошустрей, худощавый, какой-то хищно-агрессивный. Коршунову герулы сразу не понравились. Особенно шустрый.
Помимо зеленомордых герулов, в помещении присутствовали военный вождь Одохар и мирный вождь Стайна.
«А ведь мог бы предупредить!» – недовольно подумал Коршунов.
Впрочем, ладно. Толстяк все еще маялся синдромом бодунца, а глазки заплыли так, что их и вовсе не видно.
Кроме вождей, в зале находилось еще человек десять, но Коршунов знал только Ахвизру и первого сподвижника Стайны Вилимира. Этого со вчерашней пьянки запомнил.
Коршунову предложили почетное место: между Стайной и Одохаром. Агилмунд устроился справа от рикса.
Герулы Алексея проигнорировали. Они вели себя так… Ну примерно как американцы – в нашем трамвае. Или новые русские – в американском кабаке. То есть как будто кроме них вокруг людей нет. Исключительно обслуживающий персонал.
Одохар подождал немного и разразился высокопарной речью. Краткой историей чудесного появления «небесных героев». Не обошел вниманием ни «железное вместилище», ни последующие подвиги Коршунова с Черепановым. По его версии, Черепанов, охваченный лютой яростью, остановить себя не смог и продолжал гнать подлых квеманов. А Аласейа вот решил к славному походу присоединиться. Поскольку особым покровительством водных божеств пользуется и вообще удачлив крайне: с жалкого квеманского поселка одного только железа три воза взял, не считая прочего.
Герулы впечатлились. Двое. Третий, тот, что особенно не понравился Коршунову, с ухмылочкой осведомился: а где нынче то вместилище железное, на котором «небесные герои» прилетели?
Получил ответ, что вместилище утонуло в болоте. Кивнул с таким видом, словно уличил присутствующих в мелком воровстве. Затем поинтересовался: видел ли вместилище сам Одохар или с чужих слов говорит?
Рикс врать не стал: признался, что лично вместилища не видел. Зато великий герой Аласейа подарил ему часть небесного паруса, который то вместилище по небу влек. Цвета снега и крови. И плащ свой продемонстрировал.
Плащ был осмотрен с должным уважением, и два герула опять одобрительно кивнули. А третий, усмехнувшись, заметил, что ткань эта подозрительно смахивает на ту, которую ромлянам с восхода привозят. И еще вопрос: что ж это за небесное вместилище такое, что в болоте топнет? Это же вроде как вода, что огнем горит. Небывальщина.
И на Коршунова уставился. С вызовом.
«Ах ты поганец! – подумал Коршунов.– Сейчас я тебе устрою небывальщину!»
Развязал мешочек с аптечкой, зажигалку достал (самый подходящий момент, чтобы маленькое чудо устроить), налил в колпачок спирта, щелкнул…
Публика ахнула. Кроме недоверчивого герула. Этот пренебрежительно заявил, что горит вовсе не вода. Масло вон тоже горит – никто ведь не удивляется.
И свел эффект к нулю.
А затем поинтересовался: так почему же все-таки вместилище утопло?
Все уставились на Коршунова. Надо было что-то придумывать…
– Не утопло оно,– неторопливо, со значением произнес Алексей.– А спрятано. От чужих. Чтоб беды не было.
Тут вмешался Одохар. Заявил, что и без вместилища им есть где богатырей размещать. В каждом селе – изба богатырская. В такой вот избе герои и жили с почетом, пока по дальнейшей жизни не определились: Гееннах – квеманов гонять, Аласейа – в поход геройский. Под парусом цвета снега и крови, коий дивное вместилище по небу нес.
Въедливый герул на некоторое время примолк: переваривал сказанное, потом нашел к чему придраться: а что, спросил, те, кто в богатырской избе жил до Аласейи с Гееннахом, куда их переселили?
Вместо Одохара ответил Агилмунд. Мол, он сам родом из этого села, в курсе дела. Никаких проблем с поселением героев не возникло, так как со времен Иббы пустует у них в селе богатырская изба.
– Ага,– оживился хитрый герул.– Нету, значит, больше богатырей в селе. Перевелись, что ли?
Чем дальше, тем меньше этот парень нравился Коршунову. К тому же оказался, поганец, умом очень изворотлив. Просто не по-здешнему.
– Другие времена – другие богатыри! – осадил его Алексей.– Каждому овощу – свое время.
Черт, похоже, зря сказал. На надменной роже проявилось явное удовлетворение. Он наклонился к старшему, прошептал что-то.
Старший герул с важностью кивнул.
– Хотелось бы знать,– произнес он надменно.– Как зовут небесного героя?
– Аласейа.– Одохар был несколько удивлен.
Въедливый опять наклонился к уху старшего.
Тот выслушал и уточнил вопрос:
– Как звали героя там… откуда он пришел?
По интонации можно было без труда понять, что «небесное» происхождение Коршунова поставлено под сомнение.
– Отец назвал меня Алексей,– ответил Коршунов, поскольку не видел смысла скрывать.
Молодой герул ухмыльнулся и снова пошептал послу.
– А как зовут почтенного отца?
– Виктор.
– О-о! – изрек молодой герул.– А скажи мне, Алексий… – Тут он сделал многозначительную паузу.– Почему у твоего отца – ромлянское имя? Он – ромлянин?
Коршунов начал догадываться, к чему клонит герул.
«Нет, брат, так дешево ты меня не купишь»,– подумал он.
– Нет, у моего отца не ромлянское имя,– он усмехнулся.– Это у твоих ромлян – имя, похожее на имя моего отца.– Он сделал поправку на местный менталитет: – Наш род древнее.
