Он таки появился! Быстрым шагом Ольшанский следовал по перрону, одной рукой придерживая сумку. В другой руке он нес чемодан. Чтобы не привлекать его внимания, я кинулась помогать старушке из третьего вагона подняться на подножку. Старушка благодарно улыбалась, не отказываясь от помощи.
— У меня еще корзина на перроне. Ты ее сначала в вагон-то, а потом уж и меня затолкаем. К внучку еду. Вот, гостинцы везу, — сообщила она.
Я вполуха слушала ее, наблюдая за соседним вагоном. Ольшанский тем временем успел предъявить билет проводнице и одной ногой уже стоял на подножке. Торопясь, я закинула в тамбур плетеную корзину, принадлежащую старушке, следом отправила ее хозяйку и поднялась сама.
— Куда вы, девушка? Поезд отходит через пять минут. Прощайтесь с бабулей и бегом из вагона, — накинулась на меня проводница.
Не обращая на нее внимания, я бросилась через весь вагон, направляясь к противоположному тамбуру. Только бы дверь не оказалась на запоре! Пассажиры провожали меня недовольными взглядами и ворчанием.
— Чего толкаешься? Ишь, разбегалась. Стадион тебе здесь, что ли?
Под их ворчание я добралась до тамбура, рванула дверь на себя, с облегчением обнаружив, что она не заперта. Через несколько секунд я оказалась в четвертом вагоне. Ольшанского в тамбуре уже не было. Я стала продвигаться вдоль закрытых дверей. Для своей поездки Влад выбрал купейный вагон, не доверяя плацкарту. Как назло, коридор был пуст. Где же Мельников? По моим подсчетам, он должен был добраться до купе Ольшанского раньше меня. Может, подождать? Нет, брать Влада лучше до отправления поезда. Рвать стоп-кран, чтобы не уехать вместе со всеми пассажирами, а потом объясняться с начальником состава? Увольте!
Я решительно постучала в дверь купе и повернула ручку вниз. Дверь сдвинулась в бок. В купе находились всего два человека. Ольшанский и молоденькая девушка вопросительно взглянули на меня. А я вдруг растерялась. Стояла и не знала, какой придумать повод для своего вторжения.
— Родственников потеряли? — спросила девушка, ища глазами и не находя мой багаж.
— Ага, родственников, — промямлила я.
Ольшанский сощурился и, видимо, что-то заподозрив, поднял с пола чемодан, закинул сумку на плечо и собрался выйти из купе.
— Пойду поищу мужскую компанию, — сообщил он.
Я стояла, загораживая собой проход, и двигаться не собиралась.
— Вы позволите? — пытаясь протиснуться в остающийся свободным узкий просвет, произнес Ольшанский.
— Не торопитесь, возможно, вам еще понравится компания, — приходя в себя, попыталась я остановить его.
— Пошла с дороги, — отбросив вежливость, прошипел Влад, пытаясь оттолкнуть меня.
Между нами завязалась потасовка. Руки Ольшанского были заняты поклажей, поэтому преимущество было на моей стороне. Ухватив сумку, я тянула ее к себе.
— Что происходит? — закричала вторая пассажирка. — Прекратите немедленно. Я полицию позову.
— Мы уже здесь, — бросила я через плечо, не переставая вырывать сумку из рук Ольшанского.
Мои слова подстегнули того к решительным действиям. Он резко отпустил сумку, и я полетела в коридор. Перепрыгнув через меня, он припустил к выходу. Я вскочила, собираясь бежать следом.
— Оставь его мне, — услышала я позади себя.
Мы обернулись одновременно с Ольшанским. По коридору несся Мельников. Я вжалась в стену, стараясь освободить проход. Несколько секунд Ольшанский оценивал ситуацию. Потом, бросив сумку и чемодан, помчался дальше. В этот момент поезд дернулся. И Ольшанский и Мельников прибавили скорость. А еще через несколько секунд я увидела, как Влад пробежал мимо окна купе. Мельников мчался следом.
Я подхватила сумку и чемодан, поспешила в тамбур. Проводница уже убрала подножку, собираясь закрывать дверь.
— Постойте, — вскричала я. — Мне нужно сойти.
— Поздно, милая, на следующей станции сойдешь. Отправление уже объявили, — сердито объяснила проводница. — Безбилетница небось?
Не отвечая на вопрос, я бросила на перрон сумку. Следом полетел чемодан.
— Чего задумала, оголтелая? — оттесняя меня от двери, испуганно закричала проводница.
— Не мешайте, мне срочно надо выйти, — закричала я в ответ.
Отпихнув проводницу от двери, я прыгнула на перрон в тот самый момент, когда поезд начал движение. Приземлившись на колени, я подняла голову и посмотрела в том направлении, куда убежали Ольшанский и Мельников.
Они мчались по перрону, расталкивая всех, кто попадался им на пути. Мельников почти нагнал Ольшанского. Он даже протянул вперед руку, стараясь схватить того за ворот рубахи. Ольшанский вильнул в сторону, и рука Мельникова едва скользнула по шее преследуемого. Тогда Мельников совершил прыжок, сбивая Ольшанского с ног. Сцепившись в клубок, они покатились по перрону. В сторону дерущихся уже бежал наряд вокзальной полиции. Через минуту все было кончено. Скрутив руки Ольшанского за спиной, Мельников защелкнул наручники. Подоспевший наряд полиции помогал подняться задержанному. Мельников оглянулся, ища меня взглядом. Я помахала ему рукой, поднялась с колен и пошла в его сторону, волоча за собой сумку и чемодан Ольшанского. Набирая скорость, поезд скрылся за горизонтом.
Полицейский патруль вел Ольшанского в направлении здания вокзала, где располагался полицейский участок. Мельников не отставал ни на шаг. Следуя в небольшом отдалении, я замыкала шествие.
В комнату, оборудованную для полицейских нужд, я прибыла с опозданием. Ольшанского уже допрашивали. Один из полицейских старательно изучал удостоверение Мельникова.
— Вы куда, девушка? Сюда посторонним входить запрещается, — остановил меня дежурный.
— Это со мной, — быстро проговорил Мельников, забирая у меня сумку и чемодан. — Понятых пригласите. Желательно из местных.
— Понятые-то вам зачем? — не понял дежурный.
— Значит надо, раз говорю! Выполняйте, — потребовал Андрюха. — И поживее!
— Раскомандовался тут, — уходя, проворчал себе под нос дежурный.
— Ты как? В порядке? — осматривая меня с ног до головы, спросил Мельников.
— В порядке. Что Ольшанский? — поинтересовалась я.
— Возмущается, — ответил приятель. — Интересуется, на каком основании задержали.
— А ты что?
— Пойдем, вместе с ним побеседуем, — вместо ответа предложил он.
Мы прошли во вторую комнату. Ольшанский был уже без наручников. Скрестив руки на груди, он с любопытством уставился на меня. Я присела напротив, ожидая начала допроса. Мельников садиться не стал. Потирая переносицу, он спросил:
— Ну что, гражданин Ольшанский, будем писать признательные показания?
— Не в чем мне признаваться, гражданин начальник, — ухмыляясь, произнес Ольшанский.
