— Хочу туда! — немедленно заявила девушка и при этом даже капризно притопнула ножкой.
Говоров вздохнул. Как бы получше ей объяснить…
— Понимаешь, туда нельзя! Совсем нельзя! — сказал он.
— Тогда я пойду домой. — Надя огорченно надула губы.
— Ладно, я пойду принесу ключи. — Мустафа умело оттер Василия в сторону.
— Нет, я! — Говоров бросился со всех ног в дежурку. Он не мог допустить, чтобы все лавры достались конкуренту.
Надя и Керимов остались одни.
— Этот Говоров — такое трепло! — заявила девушка, пристально глядя на солдата. — И зачем я только с ним связалась!.. Обещал все показать, а говорит, нельзя…
Мустафа расцвел прямо на глазах.
— Конечно можно! — заверил он. — Тебе можно! Я сам все покажу.
Громыхая сапогами, Говоров уже мчался назад с ключами.
Наконец ключ повернулся в замке, но дверь оставалась закрытой.
— Сигнализацию отключил? — спросил Мустафа.
— Отключил, — уныло произнес Василий, чувствуя, что с каждой секундой стремительно теряет расположение девушки, и добавил мрачно: — Ничего не выйдет. Здесь еще устройство стоит для считывания карточки, его не обманешь.
— А ну, давай я! — уверенно сказал Мустафа. Он сиял, как начищенный самовар, — видно, настал его звездный час.
Керимов приблизился к небольшому черному ящичку с поперечной щелью на стене, достал из кармана какую-то проволочку, согнул ее, вставил в щель, нажал на что-то — и замок, подавшись, щелкнул и открылся.
— Открылась! — удивился Василий. — Ну, ты гляди! Азиат, а соображает.
— Офицеры открывали, когда у них что-то сломалось, а я им помогал, — объяснил довольный Керимов. Видя восхищенный взгляд Нади, он уже не сомневался, что девушка у него в кармане.
В лаборатории вспыхнул свет.
— Ух ты! — воскликнула девушка, приближаясь к столу, возле которого в специальных ячейках стояли пробирки с грозными надписями «холера», «сибирская язва», «тиф», «лихорадка Эмбола».
— Только ничего не трогай! — предупредил Говоров, с любопытством оглядываясь. Его куда больше интересовали не пробирки, а календарь с голыми девушками на стене.
Надя приблизилась к столу и оглянулась: Мустафа не сводил с нее влюбленного взгляда, Говоров внимательно изучал календарь, но в любую минуту мог обернуться.
— Ой! — Неожиданно девушка громко взвизгнула и испуганно всплеснула руками. — Мышь! Там, в углу! Заразная!
— Где? — Парни бросились в угол.
— Там она, в щелку спряталась! — В это время девушка схватила первую попавшуюся пробирку и сунула ее в карман. — Мышь, наверное, холерная! — испуганно пропищала она.
Солдаты бестолково топтались в углу, заглядывая под столы. Звякнуло стекло, притертая пробка наглухо замуровала горлышко пробирки.
— Ничего нет! — Ребята наконец выползли из-под стола.
Девушка как ни в чем не бывало пожала плечами:
— Наверное, показалось… Ну что, пошли?
Когда они выходили из лаборатории, она тихо шепнула Мустафе:
— Приходи в комнату отдыха. Только тихо, чтобы Говоров не видел.
Керимов просиял. Через минуту компания вернулась к накрытому столу. Рука Василия уже не покидала плеча девушки, то и дело ненароком сползая на грудь.
— Ты первый иди, — интимно шепнула Надя на ухо галантному кавалеру, — а то еще этот тип, Мустафа, привяжется!
Василий кивнул и громко произнес, вставая:
— Пойду немного пройдусь на сон грядущий.
Мустафа просиял и, едва только Говоров вышел, опрометью бросился в комнату отдыха.
Посетив туалет и немного подышав на крыльце — надо же дать девушке время приготовиться к ночи любви, — Василий вошел в комнату персонала и стал прыгать на одной ноге, стягивая брюки. Там было темно.
«Наверное, уже легла», — в предвкушении подумал Говоров.
— Слушай, я уже полгода этим не занимался, — зашептал он, забираясь под одеяло, под которым уже лежало что-то теплое. — А ты?
— Я тоже! — услышал он грубый мужской бас у себя над ухом…
…Хотя солдаты одеваются в стандартные сорок пять секунд, но девушку они так и не успели обнаружить.
«Ну, хоть наелся, — философски думал Говоров, засыпая на жестком топчане в дежурке, свернувшись калачиком. — И то счастье…»
Сидя на крохотной кухне хрущевки, Наташа сосредоточенно работала. Руки обтягивали резиновые перчатки, фигуру облегал резиновый фартук, а лицо закрывали очки для подводного плавания, плотно прилегающие к коже. На столе стояла бутылка дорогого шампанского «Дом Периньон», рядом лежал шприц с длинной тонкой иглой.
Вынув притертую пробку, девушка влила в горлышко пробирки немного воды и взболтала ее круговыми движениями. Потом взяла приготовленный шприц и вытянула им жидкость из пробирки.
Острая игла легко впилась в пробку, которой было закупорено шампанское, и выпустила содержимое в бутылку. За толстым зеленым стеклом вскипели пузырьки воздуха и быстро успокоились. Потом горлышко вновь аккуратно обернула блестящая фольга.
Затем Наташа собрала все — фартук, перчатки, шприц, очки и даже клеенку на столе, — сложила в пакет и вынесла на мусорку. Там она полила пакет бензином из пластмассовой бутылки и бросила в контейнер зажженную спичку.
Пламя на секунду озарило ее сосредоточенное лицо с серьезными серыми глазами.
Глава 12
После памятного вечера в ресторане «Эльдорадо» в жизни Жанны наступил крутой перелом. Настало время забыть все перипетии полуголодного существования и окунуться в жизнь, полную утех и плотских удовольствий.
К тому времени, когда Карел вышел из больницы, Жанна уже вольготно расположилась в только что отстроенном доме, стены которого были отштукатурены ее беленькими ручками, где каждый кирпичик она знала наизусть. Карел едва узнал в этой роскошной девушке с холодным взглядом, который проникал сквозь него, точно он, Карел, был стеклянный, ту девчонку в заляпанной белилами робе, которой он недавно предлагал сто пятьдесят рублей за ночь.
Карел потерял не только свое лицо — после выхода из больницы он представлял собой ужасное зрелище, с розовыми бесформенными пятнами вместо кожи и кусками едва отросших волос на голове. Он потерял большее — работу, доверие шефа, власть. Отныне он никому не был нужен.
Теперь стоило этой девчонке небрежно бросить Калине (Карел слышал это собственными ушами!): «Мне неприятно смотреть на этого урода…» — как бывшего прораба тут же сослали с глаз долой и заставили заниматься ужасно муторным и опасным делом — собирать дань с торговцев на местном рынке. Впрочем, на рынке Карел оказался на своем месте — нагонял на челночников ужас своим изуродованным лицом. Даже у самого Калины Карел теперь вызывал отвращение — во-первых, потому что самым бессовестным образом надул своего шефа, а во-вторых, домогался его девушки…
