Она сделала шаг назад, и тут до нее дошло, что она стоит перед незнакомцем абсолютно голая.
За спиной, в другой комнате, послышалась спокойная мужская речь.
Алла метнулась туда. В кресле небрежно развалился полуодетый Жека, а напротив него восседал какой-то гориллообразный парень. Парень, чавкая, жевал яблоко и с гнусной ухмылкой рассказывал:
— Мы тут одну «мочалку» перед Новым годом «прессовали»… Ну, я тебе скажу, история была… И что ты думаешь? Не выдержала, коньки отбросила. Оченно нервной бабенка оказалась…
Алла нерешительно остановилась. Что это за люди? Может, ей лучше уйти отсюда немедленно? Но одежда и сумочка ее остались в комнате, где лежал этот татуированный незнакомец. Пусть Жека скажет им, чтобы они уходили…
— Женя! — робко позвала она из коридора.
— А, ты уже готова? — сразу же отозвался ее возлюбленный, вставая и лениво потягиваясь. Его тон из нежного и ласкового внезапно стал презрительно-насмешливым. — Ну, чего на меня уставилась?
— Кто эти люди? — еле двигая губами, произнесла Алла. — Что им здесь нужно?
— Ты нужна! — Жека расхохотался. — Идем, я тебя познакомлю!
— Но я не хочу… Я…
Как она ни упиралась, но Жека был все равно сильнее. От грубого толчка Алла вылетела на середину спальни и упала на постель, на которой возлежал татуированный.
— Ну что, детка, хочешь познакомиться с ним поближе? — прохрипел татуированный, указывая на свой воспрявший между ног иссиня-багровый орган.
— Нет! — задыхаясь от ужаса, прошептала Алла. — Нет! — Сползая с кровати, она подняла испуганный взор на своего возлюбленного, умоляя его о помощи: — Женя, что это?
На мгновение к нему вернулся тот обходительный ласковый тон, к которому привыкла Алла.
— Ну, не дури, — успокаивающе произнес он, помогая ей подняться. — Будь лапочкой, успокойся. Если будешь кричать, я ни за что не отвечаю…
Татуированный, видимо, решил, что уговоров уже достаточно, и, поднявшись с постели, рывком притянул к себе парализованную страхом жертву. Облапив ее, он довольно расхохотался.
— В зоне я о такой только мечтал, — осклабился он.
— Женя! — Алла рванулась прочь, но тут же замерла в кольце железного обхвата.
— Сказал, не дури! — зло прошипел еще недавно такой нежный любовник. — Это уважаемый братан, постарайся, детка, ему понравиться. Не то будет хуже!
После этих слов он вышел, аккуратно притворив за собой дверь. А «заслуженный братан», зажав ей рот, уже наваливался на нее каменной тушей…
Долгожданная неделя блаженства обернулась многочасовым неописуемым кошмаром… Сутки напролет трудились над ее распластанным, распятым на постели телом трое абсолютно незнакомых ей мужчин. Едва один отваливался, точно насосавшийся крови клоп, как к делу приступал другой… Легким облегчением были только те моменты, когда отказывалось служить сознание и Алла уносилась в темную беспросветную бездну. Из беспамятства она выплывала лишь на короткое время, когда ее мучители прерывались, чтобы выпить и закусить. Своей жертве, забившейся в дальний угол постели, они бросали куски мяса, точно приблудившейся собачонке, и довольно хохотали:
— На, на… Подкрепись, у нас для тебя еще много сюрпризов…
Обещанные сюрпризы оборачивались новыми многочасовыми мучениями. Алла все чаще стала пропадать в глубинах забвения. У нее не было сил сопротивляться, не было сил кричать. Она уже не чувствовала ни боли, ни отвращения, ее собственное тело, некогда такое чувствительное к малейшим прикосновениям, не отзывалось даже на побои…
«Я умираю», — поняла она в короткий миг перед тем, как сознание ее в очередной раз стало расползаться, как гнилая ткань от грубого прикосновения. Затуманенный отчаянием взгляд остановился на полузашторенном окне, за которым серел квадратик тусклого неба, — начинался рассвет второго дня. Ей захотелось выброситься из окна, но она не успела осуществить задуманное, потому что вновь потеряла сознание.
Когда Алла очнулась и обвела мутным взглядом комнату, спальня оказалась пуста. Внутри нее шевельнулась робкая надежда. Неужели это был сон? Или все кончилось и ее мучители ушли?
Но из соседней комнаты послышался громкий хохот, который перекрывал чей-то низкий голос, — собеседники обсуждали что-то забавное. Звякнула бутылка о край стакана, — очевидно, разливали спиртное. Пока ее истязатели были заняты, Алла попробовала было сползти с кровати, но, пошевелившись, неожиданно громко застонала…
— Смотри-ка, очухалась! — почти удивленно произнес один из ее мучителей, заглядывая в спальню. — А я уж думал, не выдержит, скопытится.
Тот, что был постарше, татуированный, неспешно поднялся и, почесывая живот, проследовал в комнату. Губы его маслено блестели. Сытно отрыгивая и продолжая пережевывать пищу, он присел на край кровати.
— Ну что, подруга?
Собрав последние силы, Алла с ужасом отодвинулась от него.
— Ну что? Будешь работать на нас? — ухмыльнулся татуированный, заметив ее движение. — Или еще поразвлекаемся?
Запинаясь, еле двигая разбитыми губами и глотая слова, она залепетала что-то маловразумительное, умоляя их оставить ее в покое и обещая сделать все, что прикажут.
— Отлично! — Татуированный всем корпусом повернулся к своим приятелям. — Ну, что надо у нее узнать, Пепел?
— Где твоя подружка? — спросил тот, кого татуированный назвал Пеплом. — Тащи ее к нам, и проблем у тебя больше не будет.
— Я не знаю, о ком вы говорите, — пробормотала Алла.
— Ах, не знаешь… — Пепел начал выразительно расстегивать брюки, мрачной громадой возвышаясь над постелью.
— Нет-нет, я сделаю все, что нужно! — Алла сжалась под простыней в комок. — Но я не знаю…
— Твоя приятельница, которая слиняла с огромными бабками, — напомнил Пепел.
— Наташа? Но я не видела ее уже полгода… — ответила Алла, не понимая, какое отношение ко всему этому кошмару имеет ее подруга.
— Ах, не видела…
От надвигавшегося ужаса ее спас очередной продолжительный обморок…
Когда Алла очнулась вновь, ее мучители находились рядом. Их обезьяньи физиономии были мрачны.
— Ну, на этот раз вспомнила?
— Я не знаю, где она, я ее не ви…
Пепел в это время названивал по телефону.
— Нет, не говорит!.. — обескураженно произнес он в трубку. — Еще надавить? Не выдержит! Что с трупом тогда делать? Да и хахаль ее, говно такое, если его за мокруху возьмут, сразу же расколется.
Трубка просипела в ответ что-то резкое и требовательное.
— Ну, мамой клянусь, не знает она! — оправдывался Пепел. — От такой «прессовки» и камень заговорил бы, не то что баба… Может, Фармацевт напутал? Нет, его уже здесь нет… Взял бабки и слинял отдыхать на юга, квартиру нам оставил… Что говоришь? Муж ее? Да, он вроде банкир… — Продолжительная пауза тягостно повисла в воздухе. — Да? Ты это здорово придумала… Ладно, попробую… Да, материал весь сняли… Ну ладно, потом позвоню.
