– Мне не нравится, что он пытается указывать тебе, как жить. Если человек говорит «вот я бы на твоем месте», это значит, что он на это место имеет виды.
Ян махнул рукой и весело засмеялся:
– Девчонки, нужно совсем сойти с ума, чтобы претендовать на мою должность. Я же враскоряку стою двадцать четыре часа в сутки, а меня имеют все, кому не лень. И главврач, и начальник аптеки, и сантехники, и родственники больных. Мало этого, так еще и Цырлин пытается пристроиться.
– Да, насыщенная у тебя интимная жизнь, – посочувствовала Вера.
– Кстати, помните рыженькую Катю, которая у нас тут окна заклеивала? – сказала Светка, и Ян похолодел. Мало ли что она могла наболтать при Вере!..
– Она пока у меня живет, – невинно заключила докторша, и Колдунов нарочито беззаботно засмеялся.
– Вы что с ней, ориентацию поменяли?
– А откуда вы знаете, какая у нас была ориентация? – противным голосом переспросила Светка, и он предпочел замять тему. Ему было интересно, с какой стати Катя переселилась к ней, но он решил выяснить это без свидетелей.
…Когда он вспоминал о Кате, у него теплело на душе. С ней было так приятно, как с родной. Лет десять назад он потерял бы от нее голову. Но сейчас…
Элегические раздумья прервал звонок. Колдунова вызывали к главврачу.
Светка выжидательно посмотрела на него:
– Что, пойдешь? Судя по всему, тебя там сегодня ожидает особо утонченный секс.
Вера со Светкой переглянулись и захихикали. Ян разлил остатки мартини по стаканам.
– Ну, давайте на ход ноги. Получу свою клизму в состоянии легкого наркоза.
Секретарша уже ушла, но дверь кабинета Алевтины Васильевны была приоткрыта. Колдунов просунул в щель голову и, получив разрешение, вошел в кабинет. Алевтина Васильевна сидела за столом и читала какие-то бумаги при свете настольной лампы. Верхний свет был выключен, поэтому лицо главврача казалось мягким и сосредоточенным. Алевтина Васильевна предложила Яну сесть и, дождавшись, пока он устроится напротив нее, оторвалась от бумаг и сняла очки. В животе у Яна тут же заныло: он никогда не мог спокойно смотреть, как женщины снимают очки. У них, даже у самых стервозных, сразу становилось такое растерянное лицо… Колдунов отвернулся, ожидая, пока Алевтина Васильевна сфокусирует свой взгляд.
– Как вам работается, Ян Александрович? – доброжелательно спросила она. – Есть ли пожелания, претензии?
Он задумался.
– Так сразу и не скажешь… Вот если бы вы дали мне время подготовиться к этому разговору, другое дело.
Алевтина Васильевна улыбнулась своей фирменной американской улыбкой и встала из-за стола.
– Я сварю кофе, – предложила она и, покачивая бедрами, направилась в глубь кабинета, где у нее был специальный уголок с кофеваркой, изящным сервизом и запасом печенья.
Колдунов разглядывал ее безупречную фигуру. Нет, безусловно, его нельзя упрекать за то, что однажды он переспал с ней. Наверное, даже папа римский не устоял бы.
– Другими словами, вы на меня не в обиде, – сказала она, колдуя над кофейными чашками. – Если бы у вас были серьезные претензии, то вы бы не задумались выложить их мне, правда?
– Правда. Я, Алевтина Васильевна, понимаю, что в условиях страховой медицины работать иначе просто невозможно. Я же сам был главным врачом и понимаю, как вам тяжело.
– Неужели?
– Представьте себе. Я даже понимаю, почему вы нам премий не платите. Если вы начнете отдавать нам деньги, заработанные другими отделениями, вся больница на вас ополчится, а так в оппозиции только мы одни. И это, – вздохнул Ян, – очень слабая оппозиция.
Алевтина Васильевна пригласила его к журнальному столику, на котором она постелила белоснежную крахмальную салфетку, поставила две чашечки с упоительно ароматным кофе, а по центру водрузила графин с коньяком.
– Поухаживайте за мной, – попросила она, ставя на стол специальные коньячные бокалы. Колдунов манерно плеснул на донышки.
Когда главврач села напротив него, положив голову на скрещенные ладони, Ян немного ошалел. Ему страшно захотелось поцеловать ее – почти как в юности.
– Знаете, вот парадокс, – устало произнесла Алевтина Васильевна, – я держу вас в черном теле, но вы единственный заведующий, который ничего от меня не требует и не качает права.
– А что, есть смысл?
– Смотря чего вы хотите добиться. Если потрепать мне нервы, то есть, а если получить что-то реальное… Ян Александрович, поверьте, я делаю все, что в моих силах! Но эта страховая медицина совершенно меня доконала. Кто ее только придумал! Нет, это же надо было устроить народу такую подлянку! Если есть система обязательного медицинского страхования, если все до единого люди имеют право на медицинскую помощь, то почему средства на их лечение нужно перечислять не в медицинские учреждения, а в страховые компании? Зачем нужны эти посредники? Они там получают зарплаты в два раза больше нашего, а сколько там сотрудников… В каждом районе сидит девочка, которая выдает страховые полисы. Серьезно так выдает, по компьютеру. А теперь объясните, зачем мне нужна эта бумажка, если я имею право лечиться только в поликлинике по месту жительства? Неужели нельзя обслужить меня по паспорту, там ведь есть отметка о прописке? А здесь что они творят! Приходят страховые врачи, которые никогда в клинике не работали, и решают, правильно мы лечили больного или нет. То есть мы с вами, имея двадцать лет стажа, не знаем, как нужно панкреатит лечить, а они, никогда в жизни не видевшие больного, знают! И если, не дай Бог, им что-то не нравится, они просто не оплачивают историю. Я уже устала с ними ругаться…
– Никогда бы не подумал, Алевтина Васильевна, что у вас уже двадцать лет стажа, – галантно вклинился Ян.
Главврач кокетливо улыбнулась.
– Неужели? Впрочем, давайте пока о деле. – И она ласково накрыла рукой Янову ладонь. Ее глаза ярко блестели в свете настольной лампы.
Ян аккуратно высвободил свою руку и налил еще коньяку.
– Я вот что хотела предложить… Все-таки несправедливо, что лучший хирург больницы оперирует одних бомжей.
– Почему одних бомжей? – возмутился Ян. – Я беру на себя все самые сложные случаи. Иногда вполне приличные люди попадаются.
– Да, но отделение-то у вас непрестижное. В общем, Ян Александрович, пора вам выбираться из сточной канавы. Я планирую открыть коммерческий хирургический блок и предлагаю вам стать его заведующим. Хотите?
Еще бы Ян не хотел! Принятие этого поста означало возвращение в медицинскую элиту. Он сразу становился если не вторым, то третьим человеком в больнице. Да и зарплата у него сразу стала бы на порядок больше.
– За что мне такая честь?
– Господи, кого же еще я могу назначить? Вы доктор наук, врач высшей категории. Это только формальные позиции, а фактически я прекрасно знаю, что вы тянете на себе всю больницу. Вы, Ян Александрович, честный и порядочный человек, и не думайте, что я этого не ценю.
