– Не я. Руслан Романович.
– А, да! Конечно! – Спасский исподтишка ей подмигнул. – Пойдемте, дамы, чаю вам налью. Есть у меня одна хитрая заварка.
Но Миле не удалось попробовать хитрой заварки, потому что в коридоре появилась Женя, мол, зашла, как обычно.
Разумеется, как обычно! И как обычно, рассеянно отвечает Миле, высматривая Волчеткина. Будто и не выходила замуж.
Руслан рассказал Миле о случайной встрече у сфинксов, а Женя словом не обмолвилась. Ясное дело, не потому, что забыла.
Женя не понимает, что теперь она уже не невинная девушка, и для Руслана запретов на порядок меньше. Почему бы не завести интрижку с замужней женщиной? Кто осудит кроме обманутого мужа?
А уж он осудит так осудит! Миле не хотелось даже представлять себе Долгосабурова в гневе.
Женя не устоит, думала она. Против великой любви не устоит.
Проходя мимо кабинета Волчеткина, Женя ощутимо притормозила, обернулась. Этого Мила уже вынести не могла.
– Пойдем-ка, милая моя! – сказала она грубовато. – Могу я, в конце концов, угостить свою племянницу чаем в приличном заведении?
– Но…
– Без но!
Она втолкнула Женю в ординаторскую, а сама быстро переоделась за шкафом.
– Давно хотела побывать в новой кафешке, а тут такая оказия.
Они спустились в уютный темный подвальчик. Мила заказала чай с пирожными и, поколебавшись, по рюмке ликера. Разговор предстоял тяжелый.
Была минута малодушия, когда она хотела пустить все на самотек. Да ее ли это дело? Пусть Женя влюбляется в кого хочет, Миле-то что?
По крайней мере, я не обязана щадить ее чувства и подбирать слова, решила Мила. Хочешь деликатных разговоров, нечего шататься под чужими дверями.
Она пригубила чаю и без обиняков начала:
– Ты все еще влюблена в Руслана?
– Нет, конечно, – густо покраснела Женя.
– Конечно! Зачем ты тогда приходишь? И всегда без звонка, ведь знаешь, что я могу быть на операции, а Михаил Васильевич – в СЭС или где-нибудь еще? Не отвечай, все равно меня не обманешь. Просто послушай без обид. Ты начала играть с огнем, Женя. Ты – чужая жена, самая привлекательная для мужчины разновидность женщины. У Руслана больше нет причин сторониться тебя. Когда он затащит тебя в постель, совесть его останется чиста. А ему стоит только захотеть, верно?
– Мила, что вы говорите!
– Я говорю правду. А ты мне вот что скажи, как литератор, – Мила усмехнулась, – почему Анну Каренину задавил поезд?
Удивленная резкой сменой темы, Женя отодвинула чашку.
– Кольцевая композиция. Поезд в начале, поезд в конце.
– Я не про композицию. Почему именно поезд? Почему не экипаж, не конь, не велосипед, в конце концов?
– Таков был замысел автора, – Женя пожала плечами. – Возможно, Толстой выбрал поезд, потому что в этом случае смерть вернее.
– Вот именно! – Мила назидательно вытянула палец, мимоходом удивившись, откуда у нее этот учительский жест. – Поезд символизирует мужчину. Мужик, как и поезд, предсказуем, катится по накатанным рельсам. И, прости за грубое обращение с классикой, не раздавит тебя, пока ты сама под него не ляжешь.
– Не думаю, что у Толстого были такие ассоциации, – холодно процедила Женя.
– А ты за него не отвечай. Просто держись от Руслана подальше. Не нужно больше приходить в клинику. Если захочешь увидеть нас с Мишей, приходи домой. Или нас к себе приглашай. Но дорогу в клинику забудь.
Женя смотрела на нее так серьезно, так расстроенно… Милино сердце заныло от жалости. Для кого первый возлюбленный не был божеством?
– Я открою тебе один секрет, – сказала она после небольшой заминки. – Если ты пообещаешь молчать.
– Обещаю.
– Ты влюблена в Руслана…
– Я не влюблена!
– Хорошо, допустим. Ты восхищаешься Русланом, так можно?
– Можно. – Жене хотелось изобразить обиду, но ее поджатые губы вдруг расплылись в улыбке, против воли хозяйки.
– Ты восхищаешься им больше всего как кем? – наседала Мила. – Как прекрасным хирургом, талантливым ученым или просто красавцем?
Женя пожала плечами.
– Всем вместе, в комплексе, верно? Так вот, дорогая, хочу тебе признаться, что в этом комплексе Руслан это только внешность, голос и манеры, а остальное – это я!
Женя посмотрела на нее с изумлением.
– Да-да, я, – повторила Мила. – Он просто хороший мужик приятной наружности. А обе диссертации ему написала я, диагнозы больным ставлю тоже я, а в операционной он хоть и стоит на месте хирурга, но без моей помощи в буквальном смысле как без рук.
– Но это бред! – прошептала Женя.
– А не бред, что мои достижения не замечали в упор просто потому, что я женщина и у меня нет покровителей? – вскинулась Мила. – Так вот, скажу тебе без ложной скромности, у меня были знания, клиническое чутье, блестящая техника и способности к научной работе. А у Руслана – мужской пол, фактурная внешность и мама-профессор. Вот мы с ним и объединились, создали торговую марку «профессор Волчеткин». Идея не нова, вспомни Сирано де Бержерака.
– Зачем молчали вы пятнадцать долгих лет? Зачем скрывали вы так долго ваш секрет? – с нехорошей усмешкой процитировала Женя.
– Хочешь верь, хочешь нет, дело твое. – Мила ничем не показала, что Женино недоверие ее обидело. – Люби наш совместный коммерческий проект, если ты такая глупая. Моя совесть перед тобой чиста! – Она поманила официанта и попросила счет.
Женя задумчиво откусывала от эклера. Похоже, новость все-таки произвела на нее впечатление.
А Миле стало легко и весело – впервые она открыла эту тайну постороннему человеку.
Самое смешное, что тайна давно перестала бы быть тайной, будь коллеги хоть чуточку внимательнее к ней, Миле. Если бы они хоть раз отметили ее блестящую технику…
Но Мила – это Мила, она по определению ничтожество.
* * *
Новость действительно произвела на Женю сильное впечатление. Мила не стала бы придумывать небылицы. Кроме того, по своей недолгой работе в клинике Женя помнила, что Мила с Русланом всюду ходили вместе, буквально не разлей вода.
Получается, она влюблена в человека, которого не существует? Как в детстве, когда она была без ума от Арагорна из фильма «Властелин колец».
К счастью, в последнее время у нее оставалось не так много времени для подобных размышлений. Надо было писать курсовую работу, а по вечерам Константин стал выводить ее «в люди» – он готовил крупный проект и, надеясь привлечь к участию в нем новых партнеров, вынужден был вести «светскую жизнь» – эти слова он всегда произносил с непередаваемой ухмылкой. Чаще всего «светская жизнь» заключалась в застольных переговорах в каком-нибудь ресторане, иногда – в посещении фуршетов и благотворительных вечеров.
