А в дирекцию Женя позвонит, просто чтобы довести начатое дело до конца. И чтобы конторская тетка не думала о ней как о богатой бездельнице, которая без толку разбрасывается деньгами направо и налево.
Она решительно набрала номер.
– Никакая Екатерина Кречетова на кладбище не захоронена, – сообщила тетка. И, хмыкнув, добавила: – Вы что-то перепутали, девушка.
– Как не захоронена? Я своими глазами видела памятник…
– Не знаю, что вы видели. В архиве проверили все захоронения с девяносто второго по девяносто четвертый. Есть официальная справка, она передо мной лежит.
Жене стало жутковато.
– У вас, наверное, ошибка в документах…
– Ошибка! – фыркнула тетка. – Знаете, как нас проверяют? Если б знали, не говорили бы глупости!
– Пусть так. – Женя пыталась собраться с мыслями. – Но ведь должно быть какое-то объяснение. Это же очень странно…
– В девяностые много чего было странного. Правда, чаще встречались покойники без могил, чем наоборот.
– Но что же мне делать? – в отчаянии спросила Женя.
– Выкиньте из головы, – посоветовала тетка. – А если уж совсем неймется, обратитесь в нашу мастерскую. Если памятник нестандартный, может, кто из старых мастеров вспомнит. А я вам ничем не могу помочь.
В трубке раздались короткие гудки. Но едва Женя положила ее на рычаг, как телефон зазвонил снова. Ее сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Переждав несколько звонков, чтобы успокоиться, она услышала голос Волчеткина. По поручению Анны Спиридоновны Руслан приглашал ее на вечернее чаепитие с домашними пирогами.
* * *
В назначенный час Женя, тщательно продумавшая свой туалет – классические черные брючки, кремовая блуза и короткий жакет, – звонила в квартиру Волчеткиных.
Дверь открыла Анна Спиридоновна, Руслан задерживался в клинике.
Пожилая женщина стала показывать Жене квартиру. Чувствовалось, что здесь прожило несколько поколений одной семьи. Женя не смогла бы объяснить, почему понятно, что эта тяжелая старинная мебель не куплена в антикварном магазине, а стоит здесь с тех пор, как ее изготовили. Женю покорило огромное количество книг, которые были везде, в шкафах, на этажерке, на полках, даже на подоконнике. Было видно, что тут любили книги и работали с ними, одинаково уважая Большую Советскую Энциклопедию в помпезном переплете и невзрачную медицинскую брошюрку.
Увидев в ее глазах интерес, Анна Спиридоновна показала Жене прекрасную библиотеку романов, причем выяснилось, что обе предпочитают английскую классику.
Потом разговор коснулся Жениного ремонта.
– Я немного помню прежнюю хозяйку вашей квартиры, – сказала Анна Спиридоновна, и Женя сразу навострила уши. – Она работала в институте экспериментальной медицины. По-соседски мы с ней не общались, только здоровались, она была довольно нелюдимой. А в институте у нее была репутация странной женщины. Будучи научным работником, она увлекалась разными потусторонними явлениями, чуть ли не вуду, представляете?
Женя ощутила неприятный холодок в животе.
– Вы помните, как ее звали?
– Ее звали довольно нелепо: Муза Васильевна. Возможно, это странное имя наложило отпечаток на всю ее судьбу…
Вот и второй призрак Жениной квартиры обрел свое имя.
– Соседи говорили, что она потеряла всех своих близких, – продолжала Анна Спиридоновна. – Сначала мужа, потом племянницу, которую она очень любила. Девушка трагически погибла…
– Как это произошло? – быстро спросила Женя.
– Не знаю, – пожилая женщина покачала головой. – Говорили, что там была какая-то темная история, вроде бы связанная с мужем этой девушки… А ее мать, старшая сестра Музы, обвиняла в гибели дочери Музу. Но я не думаю, что Муза была виновна в чем-то серьезном. А потом старшая сестра умерла, начались разбирательства с родственниками из-за наследства… Больше я ничего не знаю, так, одни слухи… Да и вам, Женечка, зачем все эти дела давно минувших дней? Живите своей жизнью.
Уже третий человек советовал ей не лезть в прошлое! Сначала собственный муж, потом тетка из конторы кладбища, а теперь вот и Анна Спиридоновна…
– В квартире сохранились архивы, фотоальбомы, – сказала Женя. – Может быть, они кому-то нужны?
– Вряд ли. Были бы нужны, этот человек давно бы уже нашелся… Да где же Руслан? Так и пироги мои остынут.
В гостиную вошла Ольга и остановилась, смутившись при виде Жени. В глазах Анны Спиридоновны на мгновение появилась смертельная усталость, но когда она обратилась к больной невестке, голос был веселым, ласковым:
– Проходи, Олечка, посиди с нами. Скоро будем пить чай. Ты хочешь чаю?
– Хочу.
Раньше Женя не слышала Ольгиного голоса и удивилась тому, какой он тихий, совсем детский. Голос несчастного ребенка.
Она подавила тяжелый вздох. Анна Спиридоновна превратилась в сиделку при больной невестке, и в этом теперь вся ее жизнь. Руслан хоть на работу ходит, а его матери куда деваться?
Ольга сидела, бросая на Женю быстрые изучающие взгляды. На ее лице было написано ожидание, какое бывает только у детей.
Женя чувствовала себя неловко, не зная, как поддержать разговор.
К счастью, вскоре приехал Руслан. Он долго и шумно мыл руки в ванной, крича через открытую дверь, какой он негодяй, что опоздал к чаю.
– Зато я принес хорошие новости, – сообщил он, усаживаясь за стол. – Спасский пришел в сознание.
– Правда? – обрадовалась Женя.
За время своей короткой карьеры санитарки она успела оценить и доброту Андрея Петровича, и его сострадание к больным. Об инфаркте она узнала от Милы и сразу предложила деньги. Но Мила сказала: потом, пока все есть.
– Правда. И это замечательно. Андрей пережил клиническую смерть, и мы боялись, что начнутся необратимые изменения в коре.
– Ты забываешь, что не все присутствующие – доктора, – строго заметила Анна Спиридоновна, нарезая пироги.
Питавшаяся в последнее время кое-как, Женя разглядела, что один пирог с капустой, а второй с яблоками. От восхитительного запаха у нее закружилась голова.
– Конечно, Спасский пока очень слаб. Но операция уже назначена. Надеюсь, все будет нормально, – Волчеткин суеверно постучал по столу.
– У нас отличные кардиохирурги, – сказала Анна Спиридоновна. – Я читала, что по кардиохирургии у нас результаты примерно такие же, как в Германии.
Волчеткин засмеялся:
– Андрей Петрович – врач, на него законы статистики не действуют.
– Да и медицина не точная наука, – улыбнулась его мать.
– Это точно, простите за каламбур. В медицине достоверно и правдиво лишь одно: после oleum ricini
[16]
бывает жидкое кое-что, – продекламировал Руслан.
